– Скоро мне будет сорок, а у меня такое чувство, будто я прошёл мимо какого – то необъяснимого Великолепия, и мимо не знаю чего, но определённо Прекрасного, и оно зловеще, будучи совсем близко, надменно не снизошло до меня, не пожелало коснуться меня рукой. Не могу сказать, как давно я в немилости у капризницы – судьбы, но незаметно для себя я начал терять с таким усердием заработанные по жизни очки.
– Это ведь круче, чем потерять оптические.
Эрнан сдержанно улыбнулся остроумию богослужителя, в то время как Гаджи Рагим продолжил мысль, боясь ненароком обидеть собеседника столь неприхотливым юмором. За последние десятилетия своевременный, спонтанный, искренний незатейливый юмор стал цениться намного больше и засчитывался как продукт высококачественного ума. И поскольку именно такой юмор был в дефиците, люди обходились с ним более чем снисходительно, а по прошествии времени многие научились смеяться над самими собой. Но это уже был редкий драгоценный дар, который человек мог себе преподнести.
Таким даром, если не сказать особой чертой характера, обладал и Эрнан Абдуллаоглы. Он был предельно требовательным к себе, не прощал промахов и ошибок и был абсолютным трудоголиком – от школьной парты и по сей день. Таким он был по отношению и к себе, и к другим. Он шёл с чётко выработанной программой по намеченному пути, иногда перепланируя дела, перекидывая время, передвигая цели по ходу развития общих событий. Правильность порой мешала его гибкости, но заложенные в нём активный темперамент оперативности, ответственности, дисциплинированности, непроизвольная демонстрация своих незаурядных способностей, доброжелательное, но осторожное отношение к окружающим представляли его обществу как аккредитованную, внушающую уважение личность.
В отношениях с людьми, несмотря на их социальный статус, Эрнан всегда придерживался определенных этических стандартов. Он умел держаться со всеми на умеренном расстоянии в соответствии с выработанной самим моделью: близкое – это дальняя дистанция. Это его известное золотое правило близкого расстояния заключалось в том, чтобы держать субъект – человека – на расстоянии вытянутой руки. И ни на миллиметр ближе или дальше. По этому принципу он, может, и не допускал ни с кем фамильярности и панибратства, кем бы этот человек ему не приходился. Некоторые скажут: «Как же такое возможно?» Эрнан жёстко соблюдал свои правила: чужих не жалел, чтобы свои боялись, своих же не миловал, чтобы чужие остерегались. У него не было таких понятий, как родство, соседство, землячество, единомыслие и т. д. Слово «своё» вмиг могло перевоплотиться в «чужое», и наоборот. И поэтому Эрнан законно руководствовался двумя критериями: «моё» – «не моё», «мой человек» – «не мой человек».
Сейчас, сидя напротив этого милого сердобольного человека, он имел возможность дать волю чувствам и подпустить того на известное расстояние, не забывая, разумеется, о своих условных рефлексах на всякие свойства проявляющихся демонов, сидящих внутри каждого человека, каким бы ангелом он ни казался.
– Потерянные очки, а с ними и допущенные ошибки, учат нас Чувству Долга и Ответственности, – продолжал Гаджи Рагим. – Вам почти сорок, это сакральное число. Многим посланникам именно в сорок лет с божьей милостью было дано пророчество. Вспомните историю религии: Муса (Моисей), Мухаммад, как и большинство из них… Не в этом ли наполненном осознанной мудростью лет возрасте они вступили на святую дорогу, на путь битвы, на тропу войны с собственным внутренним миром и неизведанным чужим внешним миром?
