– Чертова чума! – Не успокаивался упырь. Он облокотился на дверь одного из домов, за которой лишь были слышны тихие разговоры и осторожный скрип половиц. – Из-за этого недуга ни кого не встретишь, ни кто и в дом не пустит.
Свернув на одну из улиц, что выходила к реке, он увидел огонь.
Пламенные языки вырывались из окон, ломая хлопками стекла.
– Чумных жгут. – Обрадовался он. – Вот тебе и кровь святая.
Взяв себя в руки, ровным шагом, упырь направился к месту пожара.
Уже приближаясь, он натянул на голову капюшон плаща так, чтобы лица его видно не было.
У дома стояла толпа зевак, «вот что их может выгнать со двора – подумал упырь – надо запомнить». Он втиснулся промеж людей, забывших о злом недуге, что поедал Европу.
– Что случилось? – спросил упырь, рядом стоящего молодого, с напудренным лицом и раскрашенными щеками, человека.
– Говорят, что дочь закашляла, – не оборачиваясь, начал рассказ, напудренный в светском платье, зевака – так Джон дом и запалил, чтоб чума дальше не пошла. Он внутри заперся – слышите?
В верхней комнате дома раздался женский крик – женщине было больно. Огонь охватил уже весь дом.
– Молчи дура! – Послышался грубый, с хрипотцой, какая бывает у старых моряков, мужской голос. – Людей спасаем!
– Ну и спасай – а меня отпусти. – Отвечала женщина.
– Я тебе рот заткну. – Зазвучал вновь голос Джона, после чего раздался выстрел, и все стихло, лишь треск горящих досок и стекла.
– А вы сами – местный? – Спросил упырь у молодого человека.
– Да. – Ответил тот и посмотрел на собеседника. – А что у вас с лицом? – Отшатнулся он.
– Не извольте беспокоиться. – Вкрадчиво произнес живой мертвец, и поманил «напудренного зеваку» за собой. – Я только что из России. Видно на корабле укачало, да и кожа у нас, у русских, другая – мы же северный народ.
– О, да. – Согласился «напудренный зевака», будто имевший множество знакомств с людьми из той страны.
– Вы бы не могли меня проводить? – Взяв под руку молодого человека, упырь повел его прочь от величайшего, для этих мест, зрелища. – Я к вашим королевским особам, с визитом, от самого Царя Батюшки. Понимаете?
– Да, конечно. – Глаза «напудренного» засияли, когда в ладони покойника блеснула, в отражении луны, золотая монета. – Простите, – поклонился он, и, взяв монету, продолжил:
– Забыл представиться. Даймон Фрэнк Силверберг. – И снова пируэт.
– Свое имя, я вам сказать не могу – простите! – Повторил упырь поклон Даймона, с большей гибкостью, выглядывая исподлобья, на то, как тело Даймона вытянулось в струну. – Так вот: я прибыл сегодня на корабле с тайным визитом, но великих особ решил не беспокоить в столь поздний час, от чего мне захотелось прогуляться и осмотреть ваш город – да видимо заблудился. А здесь – словно сам принц стоит, – от этих слов нос «напудренного» Д. Ф. Силверберга задрался, чуть ли не к небу. – Я и решил, что вы знаете дорогу к дворцу.
– Конечно, извольте – наша семья частый гость на балах. – Молодой человек поправил парик, не замечая, что его спутник был уже за спиной Силвирберга. – А здесь я так – по делам проезжал…
Даймон не успел договорить, как острая боль, с последующей истомой наслаждения, проникла через его шею. Глаза «напудренного» закрылись, тело обмякло, и парик слетел на землю, обнажив прекрасные, словно солнца луч, рыжие волосы.
Упырь вытер окровавленные губы рукавом, переступив через мертвое тело жертвы, пошагал по улице. Лицо упыря порозовело, кожа стала нежной, будто у молодой девушки.
