С друзьями – по Санкт-Петербургу. Невский проспект - страница 3
Первым стрелял Якубович. Пуля попала в кисть левой руки (именно по этому ранению удалось впоследствии опознать обезображенный труп Грибоедова, убитого религиозными фанатиками во время разгрома русского посольства в Тегеране).
Грибоедов, не желая убивать, выстрелил в ответ, не придвинувшись к противнику, хотя имел на это право.
Александр Якубович, в 1825 году оказался среди декабристов на Сенатской площади, был осуждён и сослан на каторгу, а теперь его имя носит одна из улиц Санкт-Петербурга (так в 1923 году большевики оценили его заслуги в «борьбе с царизмом»).
Александр Завадовский по окончанию следствия был тихо отправлен за границу, однако, по возвращении, друзья-офицеры не приняли его и единственным занятием графа стала карточная игра. И что удивительно: отец Завадовского оказался похороненрядом с могилой Шереметева, так что, навещая могилу отца, граф всегда проходил мимо могилы убитого им кавалергарда.
А в жизни Истоминой после этих событий произошёл крутой перелом – её имя никогда больше не связывали ни с одним определённым поклонником. Более того, единственная из всехбалерин императорского театра, Истомина никогда больше не была ни у кого на содержании.
С 1870-х в доме обосновался книжный магазин крупного издателя Маврикия Осиповича Вольфа, которого называли «царем русской книги». Это о нем в старом Петербурге говорили: «В Публичную войдешь – не найдешь, к Вольфу заглянешь – достанешь».
«Книжная» аура места оказалось настолько сильной, что пережила советский период в виде магазина «Книги» и сохраняется по сей день под названием «Буквоед».
Полное благородного изящества здание на другой стороне Большой Морской (Невский 15), одно из старейших на проспекте, принадлежит к выдающимся образцам раннего классицизма. Таким оно выглядит с середины XIX века, когда купцы Елисеевы поручили архитектору Николаю Павловичу Гребёнке сделать необходимые перестроения в соответствии с модой и вкусами новых хозяев.
Первым строением на этом участке был Мытный двор, который в 1736 году сгорел, как и весь город, и только спустя почти двадцать лет великий Растрелли возвел здесь одноэтажный деревянный Зимний дворец, служивший временной резиденцией императрицы Елизаветы Петровны. Здание занимало обширный участок от Малой Морской до берега Мойки, вмещая более 150 парадных помещений и театр.
После смерти Елизаветы Петровны дворец постепенно разобрали за ненадобностью, а освободившийся участок между Большой Морской и Мойкой Екатерина II пожаловала петербургскому генерал-полицмейстеру Николаю Ивановичу Чичерину. Для него в 1768-1771 годах и был возведен четырехэтажный дом с двухъярусными колоннадами тосканского ордера в центе фасада и на скругленных углах. Благосклонность и покровительство Великой императрицы закончилось для Чичерина во время наводнения, случившегося в 1777 году – обычно деятельный и решительный генерал растерялся и не предпринял никаких мер для спасения людей. Екатерина II призвала его к себе, поклонилась в пояс и произнесла: «Благодарствуй, Николай Иванович! По твоей милости я лишилась более тысячи моих добрых подданных». Не помня себя, Чичерин покинул Зимний дворец и скончался в карете, не доехав до дому.
Дом Чичерина
С 1792 года домовладение перешло другу детства будущего императора Павла I, князю Александру Борисовичу Куракину, на службе у которого в этом доме началась карьера крупного государственного деятеля Михаила Михайловича Сперанского (про Сперанского Наполеон скажет Александру I, что отдал бы за такого советника любое немецкое княжество).
Похожие книги
