Слово должно созреть и дать плод, плод духовный. Слово возрастает под лучами духовного солнца. В живом слове, как во всяком плоде жизни, запечатлена энергия света. Плод слова – духовное делание, устремлённое к совершенству, прекрасная жизнь, которая в идеале ведёт ко Христу!
Но жизнь слова, как и всякая жизнь, увы, трудна. Не так просто слову оставаться и быть живым: много всякого может случиться с ним на его жизненном пути. Оно может и погибнуть. Как говорил о. Павел Флоренский, трудна «передача вещей и переживаний, жгучих по силе своей реальности и потому опаляющих слово, которое берётся облечь их собою». Слово может быть трагично, как и человек, произносящий его. Оно так же страдает от ущербности, нереализуемости, изломанности.
Слово стремится к индивидуальности самосознания, доходящей до полноты целостности, до личностности.
Нам надо любить слово, радоваться ему и жалеть как живое существо!
Из пламя и света рождённое слово»
>(О природе в русской поэзии)
Природа русская, какое волшебство в тебе, какая сила! Как любит твои просторы, твои леса и реки, твои небо и землю конь русской поэзии. О, конь мой летучий, конь сказочный-огневой, куда ты мчишься? Али не ведаешь, какой разбой творится на Руси, и всё летишь земли не чуя. Ах, друг сердечный, ты говоришь, что не всё разбой да визг, а есть и горнии луга, ключи и леса русской поэзии. Русский стих звучит не умирая… Ну так поехали.
Синеют горы: Бештау, Машук… Что за всадник в белом картузе скачет по горной тропе? Знойное небо над головой, над далями – до самых белоснежных гор слепит глаза. Ни единого облачка. Любимый Кабардинец привёз его на полянку на склоне горы. И здесь его убили! И содрогнулась «равнодушная» природа: налетела буря, смяла кусты, всклубила пыль. И что-то тёмное нависло над Машуком, загрохотало, засверкало, засвистало: вода и ветер обрушились на участников дуэли. А на траве, под струями дождя, лежал мокрый, убитый Лермонтов. И конь его сиротливо ржал и вздрагивал от раскатов грома… Природа бурей ответила на убийство Лермонтова и сокрушенно оплакивала своего любимца, знавшего как чувствует себя «малиновая слива под тенью сладостной зелёного листка», и как «пустыня внемлет Богу,» и как «звезда с звездою говорит».
