У Фризе отлегло от сердца: значит, не воры, не бандиты, а какая-то «задрыга». Их было совсем немного. Но ни у одной из них не имелось ключей от квартиры. И, самое главное, ни одна из них не пришла бы в его квартиру тайно. И никогда не залезла в его письменный стол.
– Ты чего крестишься? Она такая страшная?
– Свят-свят! – повторила Дюймовочка. И хотела добавить: «Она колдунья». Но тут же представила себе, как будет смеяться над ней Владимир Петрович и при каждом удобном случае вспоминать ее суеверные бредни. И слово «колдунья» так и осталось невысказанным. Но Владимиру хватило и того, что он услышал.
Годы учебы на юрфаке, служба в прокуратуре, общение с интеллигентными людьми – все у Галины Надеждиной отошло на второй план. И пробудилось заложенное в деревенской глуши: «Свят, свят! Не скочи на шею!»
Какой же шок ей пришлось испытать, чтобы такое стало возможным? «Уж во всяком случае, – думал Фризе, – к этому не могла привести встреча ни с одной из моих приятельниц».
– Да скажешь ты наконец, как эта «задрыга» выглядела?
Дюймовочка сползла с дивана на ковер, обняла Владимира и зашептала прямо в ухо:
– У нее буркалы зеленые, большие. Как фары у «мерса». А волосы ржавые.
– Золотистые.
– Ржавые! Ржавые! И платьице стоит дороже «жигулей». Едва титьки прикрыты.
– Малышка, не отвлекайся, – попросил Фризе, уже, предчувствуя – казалось бы, вопреки всякому здравому смыслу, – что за гостья заглянула к нему в его отсутствие.
– Так я все сказала!
– Какого цвета платье?
– Ну… пожалуй… Оранжевое.
– А почему ты оказалась без сознания и на полу?
– Я ей сказала: «Чего роетесь в столе Владимира Петровича? Сейчас вызову патруль».
– Ну-ну?
– А она мне: «Наручники наденешь?» Вот курва недорезанная!
– Дальше, дальше. Чем она тебя? Газовым баллончиком?
– Она обозвала меня настырной бабой и…
Ну не повернулся у нее язык сказать Фризе, что потеряла она сознание от одного лишь пронзительного взгляда больших зеленых глаз незваной гостьи. Дюймовочка снова перешла на шепот:
– Наверное, и правда прыснула чем-то. Так, что я и свалилась с катушек. Свят…
Владимир поцелуем заставил ее замолчать. Поцелуй оказался последней каплей. Самообладание покинуло девушку, и она зарыдала.
Конец ознакомительного фрагмента.
