Поход:
Вечность у груды камней
Как долго пробыла я здесь?
Тут нет часов – и к черту. Вечность!
Гора камней и я.
Зайти к ним раз иль вечность тут пробыть —
Две вещи разные, хочу я сообщить.
Присядь – и ты познаешь суть
Того, что, думал, можешь так смекнуть:
И вдруг (возможно ль в вечности такое?)
Я слышу кое-что мирское:
Шаги. Нет-нет – то шарканье шуршанья.
Шагов шуршанье – шагошанье.
Идет. В бушлате темно-синем
И шапке вязаной, зеленой, слово мох,
С помпоном наглым.
Он как уставший гномик Соня
Из «Белоснежки» всем знакомой:
Лицо округлое, с мешками под глазами,
Седые баки по бокам крылами.
Он шаркает ко мне. Склоняется. Глядит —
Но видит ли? В глазах его молчание руин.
– Ты ищешь не меня? – хрипит.
Ответа путник будто бы не ждет.
Волоча ноги, дальше он бредет.
Мне хочется окликнуть: – Эй, постой!
Но он давно ко всем уже спиной…
Помпон лишь взад-вперед,
Взад-вперед,
Взад-вперед…
16 января
Меня разбудил стук во входную дверь. Было 6:15. Я накинула халат и поплелась вниз по лестнице. Папа давно ушел на работу.
– Кто там так рано? – проскрипела мама с порога своей комнаты наверху.
Я открыла дверь и уперлась взглядом в фасад дома напротив. Затем опустила глаза. Передо мной стояла Пуся:
– А где твоя Краица?
– Это маленькая девочка, о которой я тебе рассказывала. Пуся, – крикнула я маме в глубину дома.
А затем завела Пусю в дом. Под пальто на ней была пижама. На ногах – тапочки в виде двух мисс Пигги[1].
– Так где Краица?
– Корица еще спит, – ответила я. – И тебе бы еще спать да спать.
Тут спустилась мама и уставилась на затейливые тапочки гостьи.
– Пуся? А где твои родители?
– А вы – мама Старгерл, Звездной девочки?
– Да.
– Значит, вы – Звездная мама?
Мы рассмеялись.
Тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла мисс Прингл – с будто обезумевшим взглядом.
– Умоляю, извините! Пуся куда-то пропала. Она не… – Затем ее взгляд скользнул мне за спину. – Пуся! Слава богу!
Мать сгребла девочку в охапку и выговорила чуть ли не на одном дыхании, что ее девочка целыми днями только и говорит что о Корице и что когда она, миссис Прингл, сегодня утром обнаружила ее кровать пустой, то первым делом решила искать Пусю в бывшем доме своего брата Фреда.
Пуся подняла руку и потянула мою маму за рукав:
– Хочу блинчиков!
Пять минут спустя миссис Прингл, Пуся, Корица и я уже сидели в столовой, а мама на кухне замешивала тесто для панкейков.
– С ней становится все труднее, – говорила миссис Прингл.
– Со мной становится труднее, – отозвалась Пуся, играя с Корицей: она взяла ее за передние лапки и танцевала с ней руками.
– Все началось с момента, когда она научилась вылезать из детского манежа, – продолжала миссис Прингл. – Потом Пуся стала теряться в магазинах. На пляже. – При воспоминании об этом женщина вздрогнула. – И вот теперь… – Она взглянула на дочку, покачала головой, и на лице ее отобразилась улыбка, на четыре пятых выражавшая любовь, а на одну пятую – отчаяние, – теперь она научилась сама отпирать входную дверь.
– А она плачет, когда теряется? – спросила я.
– Ни разу не заплакала.
– Значит, не считает, что потерялась.
– Если спросить ее, так она ни разу в жизни не терялась. И будто ей уже все можно. Будто ей уже тридцать пять.
Пуся увлеклась игрой с Корицей. Она слегка приподняла крысу над столом и стала тихонько ее раскачивать.
– Уи-и-и! – Девочка потерлась носом о носик крысы и захихикала, когда та взбежала к ней на плечо и ткнулась ей в ухо, а затем забралась на голову.
