– Аэлита! Ты своим поведением провоцируешь драку, ты это понимаешь?
– Что ты придумал. Просто Доминик – приятный молодой человек.
– Я и не спорю. Не спорю и с тем, что он тебе больше подходит, чем я. Но он демонстративно выставляет меня на посмешище, и ты этому не противишься. Не нужно так со мной поступать. Да, я гражданин третьей категории и не могу вызвать его на поединок. Но я твой муж, ты говорила, что любишь меня. Если разлюбила, давай расстанемся.
Поссорились. Не разговариваем. Вижу, что жена дёргается, как будто не может решить, то ли мне на шею броситься, то ли дверью хлопнуть и уйти.
Аэлиту вызвали на связь дознаватели со столичной планеты. Хотят приехать, спрашивают, нужны ли нам наши вещи, что мы оставили в гостинице. Она, не спрашивая меня, сказала, что не нужны. Они всё же привезли моё оружие, шпагу и кинжал. Лощёный господин тычет мне в нос этой шпагой и начинает меня позорить, говорить, что я не только не дворянин, я не мужчина, если бросил своё оружие и ещё заявляю, что оно мне не нужно.
Я стою и смотрю на Аэлиту. Она не выдерживает и произносит.
– Это я виновата, не сообразила, что в вещах есть оружие Матвея. Он этим оружием защищал мою жизнь, так что не нужно его оскорблять.
– Ладно, оружие мы возвращаем, но у нас приказ для ректора, боюсь, он вам не понравится.
Нас вызвали к ректору. Там наш декан и эти двое столичных дознавателей.
– Молодые люди! Вы лучшие студенты второго курса, но тут приказ из канцелярии Императора, в университете запрещено учиться не гражданам Империи и тем, кто имеет категорию условно третью, – ректор выглядит натурально огорчённым.
– Ваше Могущество, а разве у нас в Университете есть такие? В списках студентов они не числятся, – я знаю, что ИИ списки исправил.
Ректор на голоэкране листает списки студентов, видимо, находит мою фамилию, и удивлённо смотрит на экран, потом на меня. Сдвигает изображение, это он проверяет дату изменения моего статуса.
– Да, господа, в списках студентов нет никого, кто бы попадал под ограничения того приказа, который вы привезли! – ректор сама любезность.
Он даже разрешает старшему дознавателю пролистать списки студентов.
У тех хватает самообладания извиниться и убыть из Университета.
А вечером жена отказывает мне в любовных играх под предлогом усталости. Вот и всё! Как в одной песне с Земли: «Любовь растаяла в тумане льдинкой…» Я не тороплю наш разрыв, но он мне уже очевиден.
Мы продолжали учиться, и делали вид, что у нас всё нормально. Аэлита, видимо, поговорила с племянником главы клана, и он перестал выставлять меня рогоносцем, но, видимо, перешёл от демонстрации намерений к конкретным действия. Под предлогом дел Наместника жена стала отлучаться в неизвестном направлении на довольно длительное время. Когда в очередной раз она пришла поздно, я просто прижал её к стене и обнюхал. От неё пахло спиртным и запахами интимных игр. Смотрю ей в глаза и вижу, что она собирается спорить, что-то доказывать. Отпускаю её и иду спать в другую комнату. До женщины дошло, что оправдываться бесполезно, и она долго плескалась под душем.
Я зашёл к нашему декану. Она смотрит на меня то ли с сочувствием, то ли с осуждением.
– Как развестись без скандала? Опять к Оракулу идти?
– Делать ему больше нечего, как разводить загулявших молодожёнов. Подавайте заявление в мэрию через Канцелярию Университета.
Я сходил в Канцелярию, взял форму, заполнил, принёс жене на подпись. Неожиданно для меня Аэлита расплакалась. Повисла на мне и ревела, не останавливаясь.
