Год на то, чтобы найти убийцу. На то, чтобы забрать в себя остатки пламени женщины, которую я любил, перегореть и с ледяной ненавистью ожесточившегося зверя стать палачом. Год на то, чтобы принять и отпустить…
А может больше. Я уже и не знаю.
Сажусь на завалинку. Лёгкие горят. Голую спину царапает деревянная стена. Из груди вырывается хриплый, нервный смешок, а на губах играет ухмылка. Я понял, зачем приехал сюда. Не для того, чтобы ещё раз окунуться в прошлое. Чтобы разрешить себе будущее.
Убрав топор на место, заношу в дом дрова, аккуратно складываю у печи и на неё же ставлю старый, покрытый копотью чайник. Кинув в железную кружку немного чайных листьев, тоже найденных здесь, в шкафах, заливаю их кипятком и переодеваюсь в своё. Гашу пламя в печи, обещая себе, что летом обязательно разыщу это место и покажу детям. Назару будет полезно оторваться от своих гаджетов, а Ками — окунуться в жизнь без плазменного телевизора в спальне и гардероба размером с магазин.
Выпив горячий чай, чищу кружку снегом, ещё раз всё проверяю, запираю дверь на засов и приваливаю к ней бревно, как было, когда я подъехал.
Сажусь в тачку. Долго её грею, не спеша включать телефон.
Долго ползу по лесу, цепляя бортами машины торчащие с боков ветки. Как бы после этой прогулки машину не пришлось гнать в сервис. Она совсем не предназначена для подобных экстремальных заездов. К лету возьму себе внедорожник, как у Ворона.
Навигатор выводит меня на главную дорогу. Вдавливаю педаль в пол и мчу домой.
Добираюсь уже в сумерках, честно говоря, мечтая о горячем душе. Вся одежда пропахла сыростью и особенным запахом дровяной печи, но я не жалею, что съездил. Ещё некоторые мысли и чувства нашли свои законные места в моей голове.
От горячей воды, заструившейся по телу, приятно сокращаются мышцы. Подставляю горящее после мороза лицо под капли. Они зависают на ресницах и срываются вниз.
Переодеваюсь, спускаюсь в столовую. Инесса сидит за столом с книгой. Поднимает на меня удивлённый взгляд.
— Накрой на стол. Я двое суток ел только чай, — сажусь, а она поднимается, замяв краешек страницы, чтобы не потерять место, на котором остановилась.
Ставит передо мной корзинку с хлебом. Тут же забираю кусок, отламываю мякоть и кладу в рот. Он кажется мне безумно вкусным, хотя ещё пару дней назад я едва ли знал, что у хлеба вообще есть вкус. Инесса приносит разогретое мясо с овощами. В нос сразу бьёт запах пряных трав и томатов.
Тётка моей погибшей жены жуёт собственную губу, явно желая что-то сказать.
— Ну, — подталкиваю я, принимаясь за еду.
— Я всё же против, чтобы с твоими детьми занималась эта девчонка, — озвучивает она. — Ладно, ты с ней спишь. Это твоё личное дело. Но зачем впускать её в семью? Руслан, ни одна профессиональная няня не позволяла себе подпускать детей к плите и устраивать настоящий бардак на кухне! Няня не играет с детьми в компьютерные игры! Она следит за тем, чтобы дети вовремя позанимались, поели, поспали и сделали уроки. Ты знал, что Назар с её подачи спать ложится в одиннадцать?
— Знал. Мы это обсуждали перед моим отъездом, — спокойно смотрю на Инессу. — Не успел озвучить тебе сместившееся расписание сына. — Мне кажется, ты просто ревнуешь, — усмехаюсь я. — У Люси получается находить с ними точки соприкосновения. Сколько нянь мы сменили с твоим правильным подходом к воспитанию? М? Ни одна не прижилась. Люси ещё не побрили на лысо, не натаскали в кровать муравьёв, не заменили шампунь на клей и ни разу не заперли в котельной. Знаешь, пожалуй, я готов рискнуть их расписанием ради этого. Спасибо, — отодвигаю от себя тарелку. — А что за история с кухней?
