Закончив с уроками, отправляемся готовить.
В итоге к приезду Назара у нас есть:
1. Горка ароматных блинов — одна штука.
2. Перепачканные в муке девочки — две штуки.
3. Грязная, но без единой подпалины кухня — одна штука.
4. Грустно отмывающий всё это домашний повар — одна штука.
Посадили детей пить чай с блинами и мёдом прямо здесь. Уютно и ещё очень вкусно пахнет. Они пачкают друг друга липкими руками, хохочут и хлюпают чаем.
— Ну что вы как из леса? — не может не влезть Инесса Константиновна. — Вы в ресторане так же будете себя вести?
Они ей хором отвечают звонкое: «Да» и к хлюпанью добавляют чавканье. Вера украдкой улыбается, а я ничего им не говорю. Безобидные шалости у них обязаны быть. Я с ними себя тоже чувствую ребёнком, и сама бы с удовольствием попротестовала именно таким образом, но мои сложности куда серьёзнее и обычным баловством их не решить.
— Вера, спасибо вам, — искренне благодарю женщину. — Если бы не вы…
— Я ничего не сделала, девочка. Просто принесла тебе чай с мёдом. Остальное ты сама. Поплакала вчера. Слёзы — это хорошо. Они очищают. Только тебе всё равно больно внутри. Выйди в лес и покричи. Со всей силы, во всё горло, пока не охрипнешь. И тебе станет легче.
— Мне же нельзя выходить, — напоминаю ей.
— На заднем дворе у нас почти что лес. Можешь дерево обнять и ему пожаловаться. Природа тебя обязательно услышит. И даст сил.
— Как ваш чай? — смеюсь я, если честно, особенно не веря в такое.
— Как мой чай. Я травы с любовью собираю. Песни пою тихонечко или стихи читаю. Поэтому и чай особенный. Ты молоденькая совсем. И можешь не верить в мои россказни, но всё же попробуй. Хуже тебе от этого не станет.
— А вы пойдёте со мной? — беру её за руку.
Женщина вздрагивает, удивлённо смотрит на мою ладонь и накрывает своей.
— Пойду. Иначе ты опять в себе крик запрёшь, и сил в тебе не останется.
— Вера, а можно я ещё спрошу? — мне так не хочется её отпускать. У этой женщины добрые, тёплые руки.
— Спрашивай, конечно.
— Откуда вы знаете, что я плакала? И про крик? — становится немного не по себе.
— Руслан сказал, — шёпотом отвечает она. — Но я тебе не говорила.
19. Глава 19
Руслан
По венам течёт пламя, причиняющее адскую боль. Меня нет ни для кого уже двое суток. Все дела на ЗАМе и партнёре. Впервые за последние четыре года я позволил себе паузу, потому что задыхаюсь.
Вокруг меня лес. Настоящий, не тот, в котором мы живём. Я долго сюда ехал. Рядом мелкая, насквозь промёрзшая река. Старый, заброшенный дом лесника пропах сыростью, а подгнившие местами доски снаружи покрылись слоем мха.
Здесь сейчас только я со всем тем, что рвёт меня на части. В руках топор, а ладони ещё вчера обзавелись кровавыми мозолями, но сжав зубы, я продолжаю рубить отсыревшие поленья, чтобы просушить их и забросить в печь вместо тех, что догорят к ночи.
Несмотря на мороз, я обнажён до пояса, оголён, вывернут наизнанку сопливой девчонкой с волосами цвета снега. Почему она делает это со мной?! Почему нельзя было просто трахать её, ощущая физическое удовлетворение?! Почему она залезла мне под кожу, в кровоток и тянет из меня наружу давно сдохшие чувства?!
Тоску, вину, одиночество…
Однажды я не спас дорогую мне женщину. Облажался! Искал не там! Смотрел в другую сторону. Думал, что в правильную, а потом…
Сука! Я до сих пор помню, как ощущается на подушечках пальцев густая, липкая кровь! Я ничего не смог сделать. Не успел! И всё, что мне оставалось, лишь месть. За неё, за детей, в один момент лишившихся по сути обоих родителей.
