— Снег пошёл, — вдруг произносит всё также тихо.
И мы опять молчим. Я обессилена настолько, что мне в данную секунду плевать на то, что я на коленях у Зверя. Если он захочет меня сожрать, сделает это в любом моём состоянии. Не могу сегодня сопротивляться. Я переломала все барьеры, что выстроила, попав в его дом. Опустошена, ранена, но ещё не убита. Завтра обязательно найду силы бороться. Сегодня не могу. Закрыв глаза с влажными от слёз ресницами, позволяю всего несколько минут побыть себе просто девочкой, которой не надо ни с кем воевать и не надо ни от кого бежать.
18. Глава 18
Люси
Утро такое странное, будто меня откатило в мой первый день в этом доме. Тишина. Я лежу на кровати под одеялом. Оглядываться страшно. В комнате пахнет одеколоном Руслана. Он не трогал меня. Я даже не помню, как уснула, но точно спала и физически выспалась. Только мне пусто и шевелиться совсем не хочется. Вдруг он там, на второй половине кровати. Задену, разбужу…
«Снег пошёл» — всплывает в памяти голос Грановского.
На улице всё занесло, насколько я могу увидеть с кровати. Белые хлопья плотным слоем облепили даже стволы деревьев. Пугающие в ночное время ветки опушились, согнулись под тяжестью хвойные лапы. Сейчас бы туда. Прикоснуться к этой красоте. Подышать кристально чистым воздухом. Наполнить себя ресурсом, силами, чтобы пережить ещё один день, а за ним ещё один...
В комнату тихонечко входит Вера. Улыбнувшись, ставит передо мной на тумбочку поднос с чаем, двумя пиалами и тарелкой, сверху накрытой салфетками.
— Хозяин распорядился покормить тебя здесь. Я тебе чай на травах заварила. Из моих запасов. Собираю в сезон, перебираю, сушу. Полезные. Для иммунитета, для успокоения нервной системы и много других. Тебе сделала особенный. Пей, не бойся. Мёд ещё. Тоже наш. Муж мой пасеку небольшую держит в деревне. Руслан Аркадьевич для детей покупает. А если не любишь мёд, — показывает на вторую пиалу, — есть обычное сгущённое молоко. С блинчиками вкусно.
— Спасибо вам огромное, — мне от всей души хочется её обнять. — А Руслан дома?
— Нет, — она понижает голос, будто нас могут услышать. — Он среди ночи меня поднял, распорядился тебя покормить и уехал.
— Ночью?
— Да. И не ходит он ко мне обычно. Инесса Константиновна же тут главная. А тут пришёл.
— Действительно странно, — сажусь, подтягивая одеяло выше к груди. — Дети встали?
— Так рано ещё, — улыбается Вера. — Сейчас поешь и как раз можно идти поднимать. А я пойду, а то Инесса будет свирепствовать.
Тёплые, блестящие от сливочного масла ажурные блинчики с мёдом наполняют теплом каждую клеточку моего тела. Закрываю глаза, представляя себя не здесь, а в той самой деревне у Веры. Бревенчатый дом, низенький забор с редкими колышками, скрипучая калитка и аромат трав, из которых сделан этот безумно вкусный чай. И я улыбаюсь солнцу, слепящему глаза и прогревающему землю.
Действительно улыбаюсь. Мне так нужно было это тепло. Доброе, искреннее. И голос у Веры такой… Она пока говорила, я впитывала его в себя. Жаль, что эта женщина почти всегда молчит. Её я бы с удовольствием послушала ещё. Представляю, как она читает сказки, и улыбаюсь шире, чувствуя себя тем самым ребёнком, который вчера бился в истерике глубоко внутри.
Позволяю себе ещё один блинчик и нехотя выбираюсь из кровати. Принимаю душ, заплетаю волосы в две косы. Выбираю удобную одежду и отправляюсь поднимать малышню.
