Парень и сам неплохо знает язык, всё же он любит компьютерные игры и в целом технику. С упражнением мы разобрались и засели играть. Я немного выдохнула за весь день, отвлеклась и даже посмеялась.
Увидела Руслана и меня откинуло в наше с ним утро. Так что я наговорила, конечно. Надо было подать информацию немного иначе. Теперь уже поздно.
Встаю с пола. Отхожу к окну, но ничего там не вижу. Очень сложно бороться на два фронта. Со своими внутренними страхами и отчаянием — с одной стороны, и Грановским — с другой. Мне сегодня показалось, что я не выдержу, сломаюсь, меня разорвёт на куски и разметает по окрестностям. Что-то не даёт мне сдаться. Я не понимаю. Ищу это внутри себя, прислушиваюсь, но пока безрезультатно.
Рассказ Руслана откликается внутренней болью. Очень сильной, до тошноты. Я утром, вопреки его указу, так и не смогла поесть. Дело было не в сексе. Я раз за разом представляла себе ту женщину, отчаянно кричащую, умоляющую её не трогать. И как крошились зубы у её мужа, но он вряд ли смог отвести глаза. Я уверена, он посмотрел страшный, заключительный фрагмент жизни своей женщины от начала и до конца.
Грановский сказал, этот человек был его врагом. Что надо было сделать, чтобы погибнуть настолько жестокой смертью? Боже! Что могло сподвигнуть человека так поступить с другими людьми?!
Если только ещё одна смерть. Другого человека. Близкого Руслану. Очень дорого, вероятно.
Ничего другого мне не удалось придумать.
Кто это мог быть? Отец, мать? Жена, о которой в этом доме запрещено говорить?
Это всё не моё дело. Совсем не моё. Но я не могу об этом не думать. Мысли сами ломятся в голову и выстраивают логические цепочки. Не факт, что правильные. Исходных данных у меня слишком мало.
— Ты замерзла? — раздается за спиной.
Разворачиваюсь к Руслану. Он стягивает с моей кровати покрывало. Подходит, заворачивает меня в него.
— Дрожишь, — поясняет.
Опять вся моя слабость перед ним наружу.
Мне восемнадцать! Черт возьми! Мне всего восемнадцать! Почему со мной всё это происходит?! Почему в памяти всплывает тот проклятый подвал?! Почему я думаю о смерти людей, которых даже не знаю?! А могла бы где-то учиться, ходить в кафе с подружками, мерить платья в дорогих магазинах, а потом убегать, так ничего и не купив, потому что денег на них нет. Я придумываю себе эту жизнь по ночам, пока не падаю в кошмары. Нормальную, чтоб её, жизнь!
— Люси? — его голос звучит далеко и глухо. А ещё удивлённо.
Сильные руки сжимаются на моих плечах и тянут к себе. А у меня истерика. Странная, беззвучная. Маленькая девочка во мне отчаянно кричит, а наружу прорываются лишь дрожь и слёзы.
Ноги подгибаются. Грановский ловит. Садится на кровать, а меня устраивает у себя на коленях. Плотнее укутывает в покрывало, а сверху в свои сильные, грязные от чужой крови руки.
— Н-ни ч-его, — выдавливаю из себя слова, клацая стучащими зубами. — Н-не р-рас… — вдох, — рас-сказы-вай мне. Н-не х-хочу знать! З-зачем к-куп… — выдох. — Куп-пленной вещи з-нать о т-тебе, — вдох. — Т-такие п-подробн-ности?
— Я не хотел вспоминать, — очень тихо отвечает Руслан. Я даже не понимаю, как слышу его. Уши заложены. — Ты разбудила их во мне.
— Я… тебе… — зубы перестали стучать, но дышать всё ещё трудно. — Не верю.
Он не отвечает. Лишь прижимает меня крепче и долго не двигается. Всё, что я слышу, это его дыхание и биение сердца. В ушах в рассинхроне бьётся моё.
