Вспыхиваю от смущения.
Я ведь даже не смотрела на Михаила, как на мужчину. Да и он не оказывал мне какие-то особенные знаки внимания. Вот с Денисом всё совсем иначе, и я подозреваю, что это связано с его трепетным отношением к Еве. Возможно, он не мог признаться ей в своих чувствах из-за того, что она была замужем за его другом и начальником, а теперь считает, что судьба дала ему второй шанс?
Передёргиваю плечами, потому что мне никак не хочется быть той самой заменой.
- Я даже не думала, - оправдываюсь я.
- Это просто дружеский совет. Я вас не хотела обидеть своими словами. Мне хочется, чтобы вы тоже были счастливы. Видно, что вы добрый и искренний человек.
Я улыбаюсь.
На кухню залетает Михаил и выглядит он неважно. Ёжусь от его грозного взгляда.
- Евгения Александровна, Маша голодна. Отнесите ей лёгкий перекус в комнату, пока мы с Катериной поговорим.
Что-то мне совсем не нравится предстоящий «разговор».
- Я должна извиниться перед вами ещё раз, - говорю, когда Евгения Александровна уходит. Не думала, что мы с Машей вот так столкнёмся. Мне следовало сидеть в комнате, пока вы не скажете, что делать дальше.
- Нет, Катя. Прошу вас, не извиняйтесь. Вы точно не виноваты в случившемся. Всё это моя вина. Мне не следовало вынуждать вас перебираться в этот дом. Однако я уже никак не могу повлиять на принятые решения. Маша видела вас – этого не изменить.
От волнения сжимаются все внутренности.
Пусть Михаил пытается казаться сильным и независимым, а я чувствую, как он волнуется.
Он переживает из-за случившегося.
- Я объяснился с дочерью. Она понимает, что вы и Ева – разные люди. Мне казалось, что всё пройдёт хуже, но дочь быстро успокоилась. Она хочет познакомиться с вами поближе, Катерина.
Во взгляде Михаила застывает немая мольба.
Мужчина смотрит на меня так, словно рассчитывает получить моё одобрение. И мне хочется ответить ему «да», но я не могу этого сделать. Даже если Маша сказала ему, что понимает и не видит во мне свою маму, она всё равно будет смотреть на меня с интересом, представляя, как было бы, окажись рядом мама.
Или восприятие детей всё-таки отличается от нашего?
Возможно, девочка увидит во мне лишь родного человека?
Такое допустимо, но всё-таки я волнуюсь.
Мы с Машей совсем немного поговорили, а я чувствую, что эта девочка тянется ко мне. Но ко мне ли? Возможно, она тянется к погибшей матери, которую пытается увидеть во мне. И от этого ещё больнее. Я не могу причинить ей боль, не посмею сделать этого, потому мне лучше держаться подальше от чужого ребёнка.
- Когда будут готовы результаты анализов?
Кажется, что этот вопрос смущает Михаила.
Мужчина покашливает и отводит взгляд от меня. Он встаёт со стула, на котором до сих пор сидел так близко от меня, и идёт к окну. Какое-то время он просто молча смотрит на улицу на медленно кружащие в воздухе снежинки, которые плавно опускаются на белоснежное полотно, дополняя его новыми узорами из небольших наметённых «сугробчиков».
- Я не знаю точно. Мне толком не удалось сегодня поговорить с врачом. Скорее всего, через пару дней мы уже получим результаты и будем понимать, в каком направлении двигаться дальше.
Мы молчим.
Михаил думает о чём-то своём. Не знаю – оскорбило ли его моё молчание, которое легко можно было принять за отказ общаться с его дочерью. Я совсем не против, но все в этом доме будут видеть во мне Еву, в том числе девочка, а я не хочу этого. Я живой человек. У меня есть свои желания и потребности. И что будет, если я привяжусь к чужому ребёнку? Привяжусь, но не смогу помочь девочке?
