С отрога Геликона - страница 21

– Впрочем, знаешь, – продолжал Феспий, – мне иногда нравятся твои речи. Хоть я их редко когда понимаю, но в них на все какой-то другой взгляд.

Феспий снова поймал себя на мысли о том, насколько ценен для него Телеф. Ему, да и всем в его небольшом окружении, Телеф казался крайне необычным человеком. Он был и вправду из тех, кого, узнав поближе, многие люди многозначительно произнесли бы про себя: «да… внешность обманчива». Его худое лицо и от природы тонкие руки и ноги производили впечатление болезни. Однако, на деле он был уж точно не слабее среднего фиванского воина и имел к тому же удивительно меткий глаз. Феспий очень рассчитывал на то, что именно его, Телефа, стрела сразит в ближайшие дни киферонского льва. Телеф имел дар прорицателя. Сомнению этого не подвергал никто в окружении Феспия, ему доверяли. Однако, незнакомцу при общении с ним могло бы показаться, что Телеф как будто бы слишком служил богам и почти совсем не заботился о людях. Выражалось это в том, что он был чрезвычайно скуп на проявления чувств, никого никогда и ни в чем не хотел убедить, говорил только самое необходимое. На деле ему представлялось, что долг его – сообщать людям волю богов, и потому все собственные переживания он оставлял при себе в угоду кристальной ясности. А переживал он, быть может, много глубже других, ибо временами не с чужих слов, а сам прикасался к исподней сути вещей, а этого прикосновения, он был убежден, никакими словами передать нельзя было. Повторяя все это в очередной раз у себя в голове, Феспий вспомнил о деле.

– Кстати, Телеф, есть ли что-то о нашем Геракле?

– Да. Собственно, с этим я и пришел.

– Что же ты можешь сказать?

– Все, как я и думал. Геракл и был тем младенцем.

Феспий задумался. Он опустил голову и правой рукой стал потирать свою короткую бороду. Вдруг неожиданно глаза его загорелись.

– Скажи, а тот прорицатель из Тиринфа еще жив? – спросил он у Телефа.

– Не знаю, может жив, может нет. Но знаки настолько ясные, что перепроверять нет надобности.

– Хм… Ладно. Спрошу тебя еще вот что. Как ты думаешь, стоит с ним породниться?

Телеф был изумлен вопросом. Он знал, что боги сходились и раньше со смертными, но делали они это исключительно по своей воле.

– На что ты рассчитываешь, Феспий? Смотри как бы не обернулась эта затея против тебя. Все же, боги нам, смертным, не ровня. В лучшем случае насмешишь людей или дочь сделаешь на всю жизнь несчастной. А в худшем, кто знает, что может быть. Если боги сочтут нужным взять тебя тестем, он сам посватается.

Феспий снова задумался. Эта мысль, мысль о том, чтобы породниться с бессмертным племенем захватила его воображение.

– А какого же бога он сын, этот Геракл?

– Самого владыки Зевса.

– Ну почему же не Эрота? – спросил Феспий с некоторой наигранной досадой. Телеф никак на это не отреагировал.

– Я знаю, – сказал он невозмутимо, – что из всех богов ты выше всех чтишь Эрота. Но Геракл – сын Зевса. Это точно.

– Ну Зевса, так Зевса, – произнес Феспий и тяжело вздохнул.

На небе меж тем стала проявляться звездная россыпь. Ночь обещала быть безлунной. Догорала еще только вершина Парнаса да застрявшие в ней облака. Феспия уже клонило ко сну.

– Ну что, друг мой, – сказал он, зевая, – как всегда, благодарен тебе.

– Не меня, Феспий, богов благодари… каждый день, когда из ночного мрака встает Эос…

– Ладно, Телеф, хоть и не хочется с тобой расставаться, но надо. Завтра снова на поиски этого проклятого льва… Спи спокойно.