С.П.А.С. 107 - страница 5

– Сколько лет было бы ему сейчас? – недоверчивый взгляд грека блуждал по бронзовым статуям Геракла и Аргота на коне.

– Сейчас ему был бы двадцать один год; он старше Палака на два года, которому летом исполняется девятнадцать. Не раз мне доносили, что его нет на этом свете, но сердце вещает мне совсем другое. Мой сын жив!

– Сагилл является тебе во снах? – почему-то предположил Ксефарес, продолжая взглядом напитываться силой магической бронзы статуи Геракла.

– Да… Подобный оленю, имеет значение у нас его имя – Сагилл, – взгляд Скилура становился теплым. – Где сейчас мой сын?

Интуиция – священный дар, доставшийся людям от богов, приоткрыла царю скифов истину дальнейшего хода событий, но ему следовало бы еще глубже присмотреться; многого он не мог предвидеть в судьбе своих детей.

В далекой любвеобильной молодости Скилура появился на свет мальчик, рожденный простой скифской женщиной, в один день с разницей в два года от даты рождения другого ребенка – вторым сыном государя Палаком. Мать Палака задумала погубить чужого мальчика, чтобы обеспечить своему первенцу наследование власти от Скилура. Царский жрец предсказал царю день, когда родится его преемник, и Скилур горячо воспринял это прорицание. Знатная скифянка новоявленного княжеского рода Мирра, имевшая в своей родословной синдских вождей, любой ценой стремилась обеспечить своему сыну наследование царской власти. И не был ли ею щедро задобрен известный жрец для этой цели?

Обрадованный Ксифарес, что так легко разрешилась его задача, глубоко склонился перед царем в знак полного с ним согласия.

– Посмотри на этот документ, – успокоившись, перешел к другому вопросу мудрый грек, – скифские доходы в греческих городах едва покрывают расходы. В Ольвии твое войско чуть не взбунтовалось из-за плохого снаряжения и пищи. Воруют ольвиополиты!

– Об этом мне известно от гонца, посланного Фарзоем. Вопрос этот будет решен нашими князьями в ближайшее время, – серо-карие глаза Скилура блеснули пронзительной влагой, крупный нос еще больше выступил вперед, что сделало его лицо более выразительным. – Виновные будут найдены и наказаны!

– Прости, государь, но я счел своим долгом осветить и этот сложный вопрос.

– Так и поступай впредь, я хочу знать все! А теперь отправимся к скалам! Какой совет даст нам Папай относительно твоей догадки?

Быстро доскакали они на резвых высоких жеребцах до обрыва, где у самого края были выложены особые древние камни округлой пирамидкой с драконом из окрашенного хвоста конских волос на верхушке. Светозарностью особого свойства облачилась стать царя на вершине скифских скал, когда на своем белом коне он замер на самом краю пропасти и любовался своими владениями. Это прозрачное сияние открывало силу царя, и странным воздействием отталкивало свидетеля, наблюдавшего этот дивный свет. Почему так происходило? Могло ли так быть из-за чуждой, глубинного свойства тени, приставшей к государю.

Сегодня царь хмурился, тревожно гудел ветер, разгоняя белые тучи с темно-синими брюшками. Там, вдалеке, зловещим пятном среди идиллии пшеничных полей, богатых лугов, аккуратных домиков и дубовых рощ темнело пятно поселения фракийцев, выходцев из Эксампея, прогневавших скифов ростовщичеством и выселенных из Нового города. Не вняли они предупреждениям Скилура о запрете на дачу денег в рост, и были выгнаны не только из Неаполиса, но и его пригородов. Фракийцы называли свое селение Ятранью в напоминание происхождения своих предков с берегов реки Ятрань; и отношения со скифами носили неустойчивый характер.