Диверсанты выбежали к входу над крышей и снова услышали грубые и злые возгласы снизу. Выбив замок, они оказались на крыше одной из самых высоких многоэтажек города. Стоящая посередине антенна иногда цепляла проплывавшие низко перистые облака. Даже шум потока машин не был слышен на такой высоте, лишь ветер беспощадно пытался сдуть каждый лишний элемент с крыши и задувал уши забредших наверх зверей.
Путь к отступлению, как поворот головы назад, но у диверсантов не было времени и на это. Молния легла у входа, приготовившись огнём и свинцом защитить свою жизнь, пока запаниковавший Гром старался найти ту невидимую нить, по которой можно было спуститься на землю.
– Что нам делать, Гром!? – кричала, чуть не плача, Молния. – Я не хочу умирать!
– Встань! – сказал ей в ответ парень. Он с силой закрыл дверь и просунул в отверстие для замка свой клинок. – Нам остаётся только прыгать!
– Куда прыгать?
– Туда! – Гром указал на нужное направление рукой и подтолкнул девушку. – Там ближе всего и ветер не мешает!
– Ты с ума сошёл!? Я не буду прыгать, мне страшно!
– А на пытках висеть не страшно?
Молния, подойдя к месту, где бетонное основание резко уходило в стометровый обрыв, осторожно заглянула вниз. У здания собирались полчища полицейских, огни автомобилей которых надоедали глазам. Она, собрав внутри неистовую выдержку и смелость, оттолкнулась от твёрдой опоры и рассекла воздух своим прыжком. Пара секунд, и девушка оказалась на крыше соседнего дома, находившегося совсем рядом.
Её парню было тяжелей справиться со страхом и дрожью. Он боялся не высоты, а неаккуратного движения, сантиметра, которого могло не хватить для перелёта шести метров. Сердце прижалось к рёбрам, а голова вместо сознания уловила помехи, мешающие одному прыжку. В чувство его привели ломавшие дверь оперативники.
Гром сделал небольшой разбег и с силой оттолкнулся от державшего его бетона. Подгонявший ветер словно обволакивал парня в холодную пелену. Мигавшие внизу огни стали переливаться медленней, подбадривающие крики Молнии стали растянутей – весь мир, казалось, пытался остановиться во время прыжка.
Приземление получилось грубоватым и болезненным, но таких предстояло сделать ещё уйму, поэтому Гром, пошатываясь, приподнявшись на ноги, сразу побежал к следующему краю. Молния неистово стояла у края; она скинула с плеча винтовку и с нетерпением прицелилась в темноту, откуда, как ей казалось, должен был выбежать оперативник.
– Нам нужно бежать! Хватит стоять и пялить в темноту! – прокричал парень. Он торопливо, сжимая сердце в плотном кулаке, подошёл к девушке. Ему хотелось жёстко схватить её руку и потянуть за собой, но, как только его ладонь потянуть за локтем, Молния выстрелила. Гром не видел и крыши соседнего дома, казалось, будто девушка просто играла на нервах своего парня. – Ну и зачем? Что тебе это дало?
Вопрос остался без ответа. Растерзанное в прах спокойствие диверсантов оценивалось в разных единицах. У них были несовместимые представления о тонкостях работы в «Грозе», и если Молния видела успех в уменьшении численности врага, то для Грома было важней увеличение своего штаба. Шкуру оперативника на стене не увидишь без своей шкуры – парень это понимал и его взбесило непонимание девушки.
Они побежали по разным сторонам, противоположным, перепрыгивая солидные ямы между верхушками зданий и оббегая лишние пристройки на крыше. Мутная занавешенная луна и лучика не послала нуждающемуся беглецу, свет гас перед его резким взором. Яркие полосы привели к стеклянной стене оранжереи, в которой горел свет. Гром не мог бежать вслепую и на единственном чувстве перепрыгивать барьеры.
