Ему удалось пролезть в открытое окно и спрыгнуть вниз. Вид взрыхлённой и плодоносной земли, запах которой позволял почувствовать мир и безмятежность, манил к себе. Оранжерея, как весенний одуванчик, украшала скучный кусок бетона, в ней разрастались нежный лилейник и бархатный розарий, окружённые маленькими гиацинтами и лютиками. Южную стену закрыл собой неожиданно взявшийся в источнике ярких растений мрачный девичий виноград, повязанный цветными лентами.
Гром прошёлся по узкой дорожке между участками грунта в сторону высокой металлической двери. Приятный аромат находил путь через противогаз и позволял грубому диверсанту размякнуть и расслабиться. Его останавливал картинный вид цветов, которые не имели изъянов, даже засохший лепесток не выглядывал из бутона. Заворожённый взгляд не мог оторваться от цветов, не смотря на уровень опасности и жары.
Основателем красоты была сидящая в дальнем углу лисица в джинсовом комбинезоне и типичной шляпе с наклеенной пчелой из пластика. Она ласково пересаживала рассаду из горшков в землю, делая аккуратные движения, стараясь не повредить ростки. Ей пришлось прерваться от занятия, когда в метре оказался Гром с наведённым на неё взором. Лисица попятилась назад, на пустующую землю, сбив лейку и разлив воду на рыхлую землю, которая как губка впитала в себя влагу.
Диверсант протянул ей руку, пытаясь помочь приподняться, но девушка не хотела делать поспешных выводов и решений, однако что-то внутри, спрятанное под чертогами страха, подсказало ей принять помощь. Приподняв её, диверсант провёл руками по всей оранжерее и поднял большие пальцы вверх. Его беззвучный комплимент выглядел мило для лисицы, боязнь быть убитой или украденной, или замученной испарялась от жаркого впечатления, в котором дикий и кровожадный диверсант оказался галантным парнем. Она боязливо поблагодарила Грома за приятный жест и он, вернувшись в свой серый быт, поспешно вышел из оранжереи.
В доме не было ни оперативников, ни, казалось, вести об угрозе. Консьерж читал газету в своей каморке, не заметил пробежавшего мимо него диверсанта. Грома насторожил подъезд, который в абсолютности повторял место жительства Брауна: такой же лифт, та же покраска стен, те же двери. Но притормаживать не стал, вылетев из дома быстрее пули, пущенной им сегодня в медведя.
На улице присутствие врага не сказывалось абсолютно, поэтому Гром принял единственное правильное для себя решение – бежать без оглядки в тёмное место и прятаться. Бежать на улице под покровом тёмной ночи пришлось недолго – ближайший тоннель приютил в себе диверсанта и спрятал его за мусорными баками и пустыми отсыревшими коробками. Парень стянул с себя куртку, вывернул её наизнанку и швами вверх нацепил на тело. Противогаз пошёл за пазуху вместе с документами Брауна. Миру вновь явился тихий Хегли.
Он мог не беспокоиться за свою скрытность, хотя не хотел показываться на публике без символа настоящего самца импалы и решил придерживаться покрытых чернотой закоулков и дворов. До точки было далеко идти, поэтому Фланнаган решил сразу отправиться домой и потом решить с координатором проблему передачи костюма – антилопа ведь не мог выйти в обличии Грома из собственного дома.
Уже в родной квартире Хегли не находил себе место. Его волнение за Молнию, которая, как ему показалось, была слишком преисполнена желанием выделиться, могла и не добраться до точки или безопасного места. Импала и не подозревал в ней кипящее стремление быть первой в «Грозе», а это было действительно так. Девушка не хотела принимать своего парня как лучшего из лучших – ей хотелось занять эту позицию и доказать всем, что хрупкая девушка может стоять выше всех мужчин. Её феминистские настроения могли не понравиться Хегли, из-за чего она решила умолчать. Тот же видел только одну необъятную стену нелюбезности, которая загораживала целый лабиринт недостатков Молнии.
