Олег. Ну хоть какое-то имя в этом вакууме.
– Отлично! – ответил я и, понизив голос, уточнил уже более вдумчиво. – А я кто?
Этот вопрос сейчас волновал меня куда больше, чем личность соседа по палате.
Олег снова уставился на меня, на этот раз его брови поползли вверх, образуя на лбу складки. Он даже привстал на локте, внимательнее рассматривая меня.
– Ты серьёзно ща? – спросил он наконец, и в голосе его прозвучало неподдельное удивление, хотя и слегка приправленное какой-то застарелой усталостью от мира. – Петровича разыгрываешь, что ли? Или тебе там, в реанимации, башку совсем отшибло?
Кого? Какого ещё Петровича?
– Я на шутника похож? – рыкнул я, чувствуя, как раздражение начинает закипать внутри. – Что случилось? Говори, как есть.
Рык мой прозвучал совсем не так как я того ожидал, а… неубедительно? Или, может, жалко? В общем, совсем не так, как я надеялся, и нужного эффекта не возымел. Но Олег, пожав плечами, поморщился то ли от неприятных воспоминаний, то ли просто от утреннего похмелья, и с лёгкой досадой произнёс:
– Да откуда мне-то знать? Тебя вроде из интенсивной терапии привезли вчера. Вечером. На каталке. Ты ещё от наркоза или чем там пичкают нас не отошёл – такую чушь забористую нёс, что я аж заслушался. Про каких-то монстров, лабиринты каменные, артефакты иномирные, тьму непроглядную… Прям готовый сценарий для ужастика. Тебе, брат, книжки писать нужно, серьёзно говорю. Может, денег бы поднял. А то знаешь, как сейчас с нормальной работой – жопа полная. Вот я сварной, вроде руки из плеч, а хрен где устроишься нормально, чтоб не кинули. Одни обещания, тля…
Он говорил это буднично, перескакивая с моего состояния на свои проблемы, но его слова про «монстров, лабиринты, артефакты, тьму» заставили сердце забиться чаще. Это же… это же из моего сна! Или… из того сообщения вроде бы какой-то Системы?
Мозг лихорадочно заработал, пытаясь сопоставить факты. Если меня привезли только вчера вечером, и я был под наркозом…
– Так ты вчера приходил в себя, – буднично пояснил Олег, всё ещё не выбираясь из своего одеяльного кокона. – Воды попросил. Громко так, требовательно. Ну, я тут рядом был, встал, налил тебе из графина – вон он, на тумбочке пустой стоит. Ну представился заодно. А ты выхлебал в итоге весь графин, как верблюд, и снова отрубился. Даже спасибо не сказал. Невежливо…– Постой, – перебил я его. – Если мы с тобой толком и не говорили, как ты думал, я узнаю тебя?
Приходил в себя? Просил воды? Ни малейшего проблеска воспоминаний. Словно и не было ничего. Только сон этот дурацкий про лабиринт… и вот это сообщение… или что это было?
– Вот же зараза! – рявкнул я, скорее от досады на собственную дырявую память, чем на Олега.
– Да ты это… не кипятись, – примирительно прогудел сосед из-под одеял. – Я ж сам не знал, что ты вчера вообще никакой ещё был. Думал, просто хамоватый тип попался. Как звать-то тебя? Представиться бы надо по-человечески. А то лежишь тут, как анонимус.
– Не знаю, – выдохнул я, устало потирая виски. Голова начинала гудеть, словно внутри заработал дизельный генератор. – Я вообще ничего не знаю. Ни имени, ни прошлого, ни как сюда попал. Так что давай ты как-нибудь попроще будешь говорить, без намёков на вчерашний день, ладно? А то у меня уже в голове такой компот… скоро крышка подпрыгнет и начнёт ехать, по тихой грусти шурша шифером.
Олег помолчал секунду, переваривая информацию. Потом присвистнул.
