Когда вокруг происходит такое – люди, в принципе, не против, чтобы всё рухнуло.
Ну, вот оно и рухнуло. Мало кто ненавидел Союз всей душой – но почти всем не было до него никакого дела.
И внезапно оказалось, что разруха умеет быть очень разной. И тебя просто перекинуло из одной в другую. Никуда не делся этот всеобщий серый бетон – он просто потрескался. Трубы как лопалисб, так и лопались, в кое-как сложенных блочных домах как продувало, так и продувало. Сантехники пропали даже муниципальные, автобусы напоминали душегубки.
Больше не ставили на учёт – но могли поставить на счётчик. Появились в магазинах ботинки – но немыслимой цены и качества непредсказуемого. Можно было смотреть польское телевидение и даже BBC – но там говорили об американских делах и польском зоопарке.
И если раньше ты мог тайком слушать вражьи голоса, а потом даже пересказывать их в заводской курилке, с дежурным напоминанием, что с услышанным ты категорически не согласен – то теперь не было того завода, а если и ухитрился ты найти работу с курилкой, то никому там больше не было дела до того, что и где ты услышал.
Жилая застройка закончилась, он шагал через какие-то расплывшиеся во тьме заросли – может быть, маленький лес, а может, разросшийся парк. Но направление было правильным: он отлично чувствовал, что идет через центр города, а значит, заросли скоро закончатся.
Смена окружения повлияла и на мысли. Теперь это были не жилища, а заросли – и мысли тоже сместились от быта к тем самым сумрачным тайнам, о которых он и собирался поразмыслить по дороге.
Тем более что оставшееся расстояние еще оставило ему достаточно времени.
Едва ли это сделал какой-то маньяк-одиночка. Даже если такой и появится, он найдет себя в какой-нибудь банде.
Черский слишком хорошо знал, как их сейчас много и в какой большой они силе.
Да, это усложняло ситуацию. Значит, тот человек, та безликая серая фигура, которая удалялась прочь из двора, – был только частью большого организма-убийцы, огромной хищной амебы, которая раскинула свои щупальца между городами.
А про то, как это устроено, Черский знал не хуже опера. И именно поэтому про это не особенно хотелось думать. Потому что он в очередной раз ощутит, насколько это сложно.
Как происходит устранение? Те, кто просто посылал людей разобраться, уже сгинул, как облиняла вместе с сухим законом мафия таксистов, у которых даже ночью можно было купить водку. Теперь убийство планировалось как настоящая диверсионная операция.
Сначала по всем возможным каналам пытаются отыскать, куда делся человек или кто-то из тех, кто мог быть ему близок. Потом ставят наблюдение. В наблюдение посылают самых толковых и старательных.
Этот человек наблюдает за местом, где живет объект. Отмечает, когда он приходит, когда выходит. Следовать за объектом как раз не обязательно. Мало ли, в какой магазин и на какую работу он ходит. Так или иначе он вернется обратно. Надо только определить, в какое время он обычно бывает дома и в какое время обычно выходит по своим уже бесполезным делам.
Самое страшное, что даже если ты заметишь эту слежку, то ничего с ней сделать не можешь. Никто не может запретить человеку сидеть на скамейке и смотреть на выход из подъезда или даже записывать, кто и когда выходит. И опять же, попробуй доказать, что он запоминает именно это…
Если дело серьезное – следить могут даже несколько человек, как можно более незаметных, сменяя друг друга.
