– Кто?
Но Джульет замолчала, уходя от серебристого лихача, пытаясь сменить ряд, и в этой тишине заговорила Би.
– Мама увозит нас от папы, и мы будем жить в какой-то дурацкой развалине в чужом месте, где мы никого не знаем, – объявила она, прижав пальцы к больному плечу. – В доме полно летучих мышей и призраков, там умерли какие-то дети, и мы никогда не вернемся в Лондон, потому что она бросила папу и у нее в голове какая-то идиотская идея о том, что ей надо найти себя.
Снова тишина.
– Спасибо, Би! – в бешенстве воскликнула Джульет.
– Ма, она правду сказала? – прошептала Айла. – Вы с папой больше не будете жить вместе?
– Это не совсем так, – ответила Джульет, все еще пытаясь сменить полосу.
– Ой, правда? – Би громко захохотала, совсем как Мэтт.
– М-ммммммм… – заплакала Айла. – Что она сказала? Я не хочу уезжать от Ясмин. И Славки. И Бонниииии… – Она разрыдалась.
– Би, – сказала Джульет, свернув на соседнюю полосу и позволив серебристому наглецу обогнать их, после чего тот с хохотом показал ей средний палец. – Перестань. И не ври. Я думала, что ты со мной.
– С тобой? Это не политическое направление, блин, – едко ответила Би. – И ты не суфражистка. Ты озлобленная старуха, которая злится, потому что папа… – Она замолкла.
– Вчера вечером ты говорила…
– Вчера я была расстроена. Сегодня я передумала. – Она снова скрестила руки.
Джульет ругала себя. Полгода назад всех родителей из класса приглашали к школьному психологу, и они выслушали лекцию о быстром и пугающем развитии психики подростков с двенадцати до шестнадцати лет. Им сказали, что мозг четырнадцатилетнего ребенка проходит через огромные гормональные и логические перемены, связанные с взятием на себя риска, необходимостью усвоения информации, выработки собственной позиции и идентичности, поэтому подростков не надо даже заставлять выбирать на собственный вкус мороженое, не говоря уж о том, чтобы взваливать на их плечи стресс от взаимоотношений в группе и экзаменов, поэтому тот, кто обрушивает на подростка стресс, связанный с кардинальной переменой в жизни, просто преступник. А Джульет решила, что для Би отъезд из дома, от отца будет чем-то вроде увлекательного приключения в духе фильма «Тельма и Луиза». И вынудила ее дать согласие. Да ее следует просто в тюрьму посадить как преступника.
– Прости меня, доченька.
– Плостиии, – внезапно повторил Санди.
– Ма, а про тебя и папу – это правда? – спокойным тоном спросила Айла. Последовало долгое молчание.
– Да, доченька.
– Ну это как в той дурацкой книжке «Разные дороги», где папа и мама больше не хотят жить вместе?
– Что? Ох, милая. Да, примерно так. – Джульет лихорадочно искала глазами место, где можно было остановиться.
– О, п-п-п-онятно.
Джульет посмотрела в зеркало заднего вида на дочку и сбавила скорость, отчего ехавший за ней вэн громко засигналил. По красным щекам Айлы лились слезы.
– Айла, доченька. Послушай меня. – Джульет вытерла с виска струйку пота. Как же она позволила случиться такому? – Мы любим вас. Папа остался дома. Ты очень скоро его увидишь. У мамы новый дом. Сегодня мы едем туда. Мы чуточку там поживем. Жизнь там другая, но я думаю, что вам она понравится. Я надеюсь.
– Я хочу остаться в нашем доме. С папочкой.
– Хотеть папика, – заявил Санди, ничего не понимая, но, почувствовав общее уныние, он тоже заревел. Би с удовлетворением оглянулась на брата с сестрой.
