– А крест у ворот тоже останется? – мой взгляд задержался на Иисусе, окровавленном и поникшем. Нина рассеянно улыбалась:
– Нет, хотя мои родители будут рады любому упоминанию о том, что евреи распяли Христа.
– Римляне! – упрекнул я ее.
– Все равно. Ведь ему было страшно больно.
Но меня уже не интересовала история:
– Смотри, ты вся в гипсе, – говорил я, вытирая ее пальцы, словно измазанные мукой, и темной му’кой наполнялось мое тело.
Нина, внезапно лишенная воли, пыталась продолжать свои объяснения:
– Крышу замка завершат две башенки, да, обнял я ее, добавив, круглые и очень гладкие, она оседала под моими руками, а в саду будет тенистое озеро, озеро, повторил я, и, склонившись, стал целовать ее открытые колени, которые отчаянно сжались и будто окаменели, что, что, спрашивал я, она задыхалась, не знаю, что делать с ними, и я, дрожа, помог ей, впервые открыв таинственный, трепетно-беззащитный мир женщины, и замер, страшась разрушить все это своей грубой силой, милый, прошептала она, плача, не жалей меня, будь… как римлянин, и содрогнулась от моего внезапного натиска, а потом все смешалось – крик и кровь, ее и того, на кресте, и она лежала, раскинув руки, пока я распинал ее, стыдясь своего счастья…
То была сказка, и ничто не омрачало ее – ни то, что мы должны были встречаться в подвале, ни отсутствие денег. Все теперь зависело от фестиваля в Москве, куда я послал свой фильм о нашем прекрасном, но уже несуществующем озере. Я начал снимать его давно, завороженный красотой этого места, а потом лихорадочно продолжал, почуяв, что здесь совершается неладное. Вот первые кадры: широкая водная гладь, куда горожане приходили всей семьей отдохнуть от жары, пыли и шума, нырнуть в прозрачную глубину, поймать, если удастся, юркого зеркального карпа или просто раскинуться в тени высоких тополей, роняющих мягкий пух.
Появляются титры:
Озеро “Лазурное” – территория 34 га, длина 800, ширина 400, глубина 4 метра.
Мой голос за кадром:
«Однако есть люди, которые отдыхают не здесь, а на Лаго Маджоре или Комо, возвращаясь осенью в свои дома – дома, а не виллы, как в Италии, потому что земли у нас маловато. Поэтому хозяева города решили озеро засыпать, спустив воду в долину, и построить здесь тоже что-нибудь европейское».
На экране – обнажившееся дно, где корчится, судорожно хватая воздух, серебристая рыба, а в небе печально крякают утки, улетая в лучшие края. И только пара белых влюбленных лебедей не может подняться вслед за ними. Я ловлю их камерой, но они прячутся в зарослях камыша – там их потом нашли, безжизненных, со сплетенными длинными шеями, словно они удушили друг друга…
Потом настало время бульдозеров.
Титры: бульдозер – это машина весом в 17 тонн, шириной 2480 мм, высотой 1200 мм, назначение – разработка и транспортировка грунта.
Мой голос:
«Под грунтом имелись в виду таинственные поляны среди широких кустов темно-красной малины, ручеек, бодро зовущий в неведомую даль, первобытно пахнущая трава с россыпью скромных ромашек, над которыми грозно парит мохнатый шмель – вся эта цветущая чаща, хранимая, как стражами, высокими тополями».
Титры: тополь – это дерево семейства ивовых, высота 60 м, диаметр ствола более метра, живет до 80 лет, некоторые до 150.
Мой голос:
«Впрочем, этим стражам вскоре самим понадобилась защита, потому что их тоже решено “транспортировать”, подкопав сильные заскорузлые корни, и вот они медленно склоняются, цепляясь за небо бессильными ветвями, и падают с жалобным гулом.
