Сад за забором и другие истории - страница 5

Великая Пустошь, холодная, неприглядная – вот что собою представлял этот край. Там, внизу, зеленели альпийские травы, цветы, летали пчелы и паслись белые, как первый снег козы, но это было там, далеко, а черная крохотная фигурка, мерно бредущая по склону, была здесь, в самом сердце этого необузданного снежного царства. Даже вековые сосны не совались сюда, на такую высоту. Только низкий прореженный кустарник мог попасться здесь, но и он вскоре пропал.

Эта фигурка двигалась по глубокому снегу, оставляя за собой две явные полосы от лыж. Орудуя палками, человек взбирался все выше и выше, точно хотел поскорее расправиться с каким-то делом, невзирая на усталость и холод.

Вскоре начало темнеть. Судорожно подергивался пар, вырывающийся изо рта человека, устремляясь вверх. Холодало. Вот крохотная фигурка остановилась, перевела дух и, скинув легкий брезентовый рюкзак, отстегнула лыжи и воткнула палки глубоко в снег. Где-то внизу, где паслись козы, теперь слышался волчий вой.

Вскоре маленький огонек воспылал рядом с человеком. Костер этот предусмотрительно горел на плотном настиле. Он был небольшой, этот очаг, и состоял из тех веток и поленьев, что были крепко привязаны к рюкзаку. Оттуда же человек достал металлическую треногу, консервные банки и отвязал котелок. Аромат еды воспарил среди этой безмолвной глуши.

Человек ел жадно, будто не ел уже очень, очень давно, и чавканье с хлюпаньем, которыми сопровождалась трапеза, были слышны за многие километры. Затем можно было услышать усталый зевок, тихий и поскуливающий, а затем и мерное сопение.

Путник, свернувшись калачиком, точно беспомощный щенок, спрятал голову за рукавом и заснул. Но сон этот был беспокойный, полный кошмаров и неясных тревог, отчего он то и дело вздрагивал, шевелил пальцами, морщил нос и брови.

***

По зеленым склонам шагал второй человек. Он то припадал к земле, выискивая следы, словно лис, то вытягивался, рассматривая горизонт, чем походил на тонкого как жердь суслика. Было в его поведении что-то звериное, нечеловеческое, отчего мурашки бежали по коже у всякого, кто встречал его на пути. Вот человек очередной раз выпрямился и, потянув воздух носом, жадно улыбнулся, как улыбался всякий порядочный охотник, увидевший наконец свою дичь.

У этого человека не было никакой поклажи, и все же он шел прямиком в горы, и местные пастухи с их белыми козами только молча дивились тому, как бесстрашно этот человек шел и как по-кошачьи тихо пружинили его длинные ноги.

Вот он ступил на первый, еще тонкий слой снега. Но даже он не смог нарушить тишину звериных шагов этого человека. По мере того, как он неспешно поднимался в горы, все больше становился снежный покров, и все дальше оставались позади зеленые луга. Он вступал во владения Пустоши.

Ему некуда было спешить. Он знал, что его добыча не сможет от него убежать.

Подумав об этом, он самодовольно хмыкнул и, подняв ворот своей шерстяной куртки, зашагал дальше.

***

Только-только просыпалось в горах солнце. Его скользящие лучи медленно, точно боясь разбудить, подкрадывались к спящему путнику. Вот он заворочался, протер заиндевевшие глаза и огляделся. Все было также безмолвно и спокойно как вчера. Розовый восход озарял всю Пустошь слабым малиновым свечением и казалось, что все в мире вдруг стало похоже на так и не отмытую от крови рубашку. Он выдохнул, натопил снега и сделал себе чай. Завтрака не было. Наскоро собрав вещи, словно торопясь на поезд, человек надел лыжи и снова принялся подниматься в гору. Он усердно работал палками и не без труда продвигался вперед. К полудню он достиг крутого откоса и ему пришлось сделать большой крюк на восток, чтобы обойти его.