Так что, вы ж понимаете теперь, идти парню в эти самые бани, ну очень не хотелось. Но Лёна ждала именно там и, стиснув зубы, а заодно запретив себе вспоминать постыдный момент, приключившийся с ним в этих местах, Ли продвигался к месту.
Но легко сказать – забыть, не думать, а вот они – свидетели его позора, мужик и тетка каменные, стоят и пялятся на него, напоминая о произошедшем. И уже кажется Ли, что даже у изваяний губы кривятся в насмешливой и глумливой улыбке – сами-то они, даром, что в граните тесанные, а простынкой какой-никакой – прикрыты. А вот он, третьего дня, тут голожепый скакал при всем честном народе! Тьфу ты, пакость какая!
В общем, и сегодня не стал парень те барельефы разглядывать, а пронесся знакомой дорогой мимо.
Заглянул в арку – там внутри темно и тихо. Пустил огонек.
Ночью почему-то пар не уходил вверх, растворяясь в воздухе, а весел низким пологом, чуть выше Лионовой головы. Лунный свет тонул где-то в верхнем его слое, лишь слегка высвечивая комковатую завесу и придавая ей видимой тяжести. А огонек, пущенный Ли, и сотворенный машинально из холодного света звезд, только усугублял впечатление, что вся эта грозовая туча сейчас свалиться на него. Звуки же, днем звонкие и по просторному гулкие, теперь звучали как-то зловеще, напомнив ему утробные глухие «у-упыли» входящих в воду весел в тумане.
Передернувшись от жутковатого ощущения, парень направился обратно.
« – Неужели Лёнка еще не пришла? А может, надула и сейчас сидит себе в теплой комнате, уютно закутавшись в пуховое одеяло, и смеется над ним – дурнем озабоченным?!»
Тетка на барельефе тоже веселилась и настойчиво указывала на женскую мыльню. Сначала Ли ей не поверил, кто ж с такой ухмылкой добра желает? Но, поразмыслив, решил все-таки и там проверить… пока далеко не ушел – с него ж не убудет…
В арке женского зала его встретила совершенно другая обстановка. Вроде бы и туманные испарения висели над травой так же низко, и шум воды был таким же шуршаще придушенным, но, толи от теплого света горящих свечей, толи от радостного понимания, что здесь кто-то есть, все воспринималось по-другому. Низкий полог пара не давал рассеиваться желтоватому «живому» свету, и виделся теперь не тучей, наполненной громом и молниями, а потолком уютного грота. Звуки же воды своими шорохами и переливами только усиливали ощущение замкнутого пространства, придавая уюта обстановке и совсем не казались жуткими и настораживающими.
– Лион, ты чего так долго?! – откуда-то из глубины помещения раздался знакомый голосок, которому весело и звонко проскакать по камням не помешали ни низкий туман, ни гул потока срывающегося со скалы. Самой девушки Ли не разглядел и просто пошел по дорожке на звук голоса.
– Жду, жду, а ты где-то ходишь! Я уж было подумала, что ты совсем не придешь! – меж тем продолжала Лёна, которая, как определил парень, сейчас находилась в бассейне.
– Я в мужскую баню завернул по привычке. Не догадался сначала, что ты здесь… – решил хоть как-то оправдаться перед любимой Ли, немного стыдясь того, что несколько минут назад чуть не приписал ей подлого поступка.
А меж тем, первое, что бросилось ему в глаза, пока он приближался к бассейну, была каменная тумба для вещей, что стояла недалеко от бортика, справа от тропинки. А на ней, добротно так и аппетитно, расположились: бутыль с вином, блюдечко с печеньками, два больших кубка и тарелка с нарезанными зимними фруктами. Вид столь хорошо накрытого «стола», наложившись на только что испытанный стыд, покоробил Ли – он-то даже и не подумал, что все можно так обставить, легкомысленно прихватив лишь жалкую горстку сладостей, посчитав, что и так сойдет. А уж вид раскинутого на траве лоскутного одеяла, по другую сторону от дорожки, совсем придавил и без того уже раненое самомнение парня.
