Огни города потихоньку гасли, знаменуя наступление ночи. Сэйд тихонько ругнулся и, резко развернувшись, двинулся по направлению к шатру княжны. Он не обратил внимание ни на одного из двух спутников, проследивших за ним взглядом. Только кивнул Сайпферу, который усаживался у костра.
Отодвинув полог, Сэйд вошёл внутрь. Ариана лежала на перине, которую они всегда расстилали возле одной из стенок шатра. Лежала и смотрела перед собой, и, если бы не открытые глаза, Сэйд решил бы, что та задремала.
Он резко опустился на колени возле ложа госпожи. Взял её руку, поднёс к губам. Поцеловал.
— Прости меня.
— За что? — Ариана перевела на него рассеянный взгляд и попыталась улыбнуться. — За то, что не хочешь выполнять мои приказы?
— За то, что обидел тебя.
Ариана приподнялась на локте и чуть продвинулась вглубь перины, приглашая Сэйда устроиться рядом с собой. Однако поняв, что тот остаётся неподвижным, со вздохом села. Переместилась к Сэйду за спину и, накрыв руками его плечи, расстегнула завязки плаща.
— Мне только жаль, что ты не подпускаешь меня к себе, — сказала Ариана и приникла к его спине. — Чем больше ты рядом… Тем больше мне кажется, что это какая-то болезнь. Мне не хватает тебя всё сильней. И всё отчётливей я понимаю, что ничего не знаю о тебе.
Сэйд сглотнул — Ариана отметила, как по горлу его промелькнул кадык.
— Обо мне нечего знать, Ариана, — он помолчал, но, чувствуя, что Ариану ответ не удовлетворил, продолжил: — Я не хочу, чтобы ты знала о том, как я был рабом.
Ариана честно попыталась понять.
— Так было всегда? — после долгой паузы спросила она. — Ты совсем не помнишь детства?
— Если и помню какие-то обрывки… то что это может тебе дать? — Сэйд развернулся в её руках, пытаясь поймать взгляд госпожи, но ему не удалось. — Это было очень давно. Я был совсем ребёнком.
— А потом?
Сэйд пожал плечами.
— Я просто хочу… знать… кто ты такой… — тихо закончила Ариана и снова отодвинулась от него. Но это расстояние, разделившее их, заставило Сэйда в мгновение ока почувствовать нахлынувшие на него холод и одиночество. Он был потерян и понимал, о какой болезни говорила Ариана. Он тоже чувствовал её. Но Ариане нечего было стыдиться, Сэйд же боялся, что, узнав о его слабости, Ариана уже не будет смотреть на него так, как теперь.
— Хочешь, — Сэйд прокашлялся, борясь с собой и жалея о том, что заговорил, но в то же время не в силах избавиться от чувства, что если не продолжит, не расскажет о себе хоть что-то, Ариана отодвинется ещё, окончательно покинет его… — Хочешь, расскажу, как первый хозяин забрал меня из школы удовольствий?
В глазах Арианы загорелся жадный огонь, и она торопливо кивнула. Сэйд пожалел о сказанном вдвойне. Сначала он думал, что этот малозначительный эпизод ничем не выдаст его, но по взгляду Арианы понял, что та ждёт от него чего-то по-настоящему важного.
Сэйд вздохнул. Придвинулся ближе, уселся поудобнее, прислонившись спиной к животу лежащей на боку Арианы, так что теперь та получила возможность обнять его за поясницу одной рукой. Ариана не преминула так и сделать, и Сэйд негромко, так, чтобы не услышал никто за пределами шатра, произнёс:
— Обычно для учеников устраивают смотрины раз в год. На них собирают всех, кто достиг шестнадцати лет. Приглашают гостей. Гостям в этот вечер запрещено пробовать рабов, можно только смотреть. А мы должны всячески стараться их заинтересовать — потому что, если заинтересуешь кого-то не слишком жестокого или достаточно влиятельного — можешь к нему попасть. Потом начинается аукцион. Раскупают не всех рабов. Те, на кого ставки слишком низкие, но кто подаёт надежды — остаются на следующий год. И так до трёх. Тех, кто оказался необучаем, сразу после первых смотрин продают в публичный дом.
