После звонка на последний урок, мы слышим только немецкую речь:
– Добрый день! Гутен таг! Кто дежурный?
Раиса Федоровна работала военным переводчиком на фронте и даже была ранена! Она разучивает с нами стихи известных немецких поэтов, простые шуточные детские песенки. Мы поем по-немецки: «Широка страна моя родная», а она говорит:
– Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Учитесь это понимать! Советское правительство всячески поддерживает Германскую демократическую республику!
«Еще бы! – думаю я. – У нас еще карточки на хлеб не отменили, а в Германию эшелоны с зерном идут!»
Через мою маму во Львовском областном управлении железной дороги под грифом секретно проходили накладные на грузовые перевозки, и она возмущалась: «Своих еще не накормили!»
– Машка! Давай по пирожку съедим! До комсомольского собрания надо еще на репетицию успеть!
Учитель музыки, типичный Василий Теркин, руководит художественной самодеятельностью в школе, организовывает концерты и конкурсы. Ему около тридцати лет, но мы уважительно говорим о нем «бывший фронтовик». Он пронес через всю войну свою гармонь-трехрядку, а сейчас перебирает клавиши отличного трофейного аккордеона. Под его аккомпанемент я старательно пою «Землянку»:
«Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.»
Учитель поднимает на меня огромные грустные синие глаза:
– Эх, не умеешь ты передать эту смертельную тоску по любимым глазам! Эту веру, надежду и любовь. Да и откуда тебе знать, что такое любовь? Молодая еще! Девчонка!
И разочарованно машет рукой.
* * *
– О-хо-хо-хо! – Элеонора жеманно смеется, складывая губки кружочком «чтобы не было морщинок», как учила ее мама. – И что ты ему ответила?
Люда Бондаренко энергично откидывает за спину русую косу толщиной в руку:
– Я говорю, у меня отец – командир эскадрильи летчиков, воевал еще в испанскую войну! А то нашел, чем удивить – лейтенант!
– Ой, Людочка, – вдруг трагическим голосом объявляет Элеонора. – У нас такое горе случилось! Такая неприятность…
– Что такое?
– К папе приехал старинный друг, он тоже главврачом работает, только в Киеве… Так вот, пока домработница на стол накрывала, наша овчарка погрызла мою шубу! Стащила с вешалки и разорвала в клочья! Представляешь? Теперь мне срочно шубу надо заказывать!
– Фух, ты меня напугала! Твою-то еще пол-беды, а если бы гостя шубу?
– Да? Думаешь, так просто? Она у меня на заказ сшитая, шкурки по ворсу подобраны. Спинка к спинке!
Я стучу линейкой по столу:
– Не отвлекайтесь! Повторяю второй вопрос повестки комсомольского собрания: «Отчет и перевыборы комитета комсомола класса». Кто за то, чтобы считать работу комитета удовлетворительной? Единогласно. Какие будут предложения по составу комитета?
Элеонора с неохотой говорит, растягивая слова:
– Да зачем перевыбирать? У вас с Лидой хорошо получается, вот и работайте. А меня эти мероприятия утомляют. Папа говорит, у меня анемия.
– Хорошо. Кто за то, чтобы оставить прежний состав? Единогласно. Нам нужно утвердить план работы на месяц.
Люда неожиданно спрашивает:
– А есть у нас в плане такой пункт «Разоблачение религии»?
Я растерянно пожимаю плечами. Она хохочет:
– Я ходила на службу в собор Святого Юра.
– Ты с ума сошла?!
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
