– Агидель, – он взял в свою руку её ладонь, всё ещё горячую и сухую, казалось, будто какой-то злой дух развёл в теле его дочери проклятый огонь, который раскинулся в считанные мгновения на все её существо. – Никогда и ничего не бойся, ведь я с тобой! Я сделаю всё, что от меня зависит, не только в этот момент, но и до последнего моего вздоха. Разве я могу отступиться от своего сокровища? – он улыбнулся ей. – И если тебе не кажутся эти слова достаточно убедительными, то вот тебе ещё один довод: в тебе течёт кровь самого славного и сильного рода Князей Севера, она подскажет тебе решение, если вдруг меня не окажется рядом с тобой.
– Слушать не разум, а внимать решениям крови? – иронично заметила Агидель, внимательно следя за выражением лица Князя Авира.
– Уж я-то знаю, что говорю. Очень часто оказывается так, что разум не успевает осознать или просто сориентироваться в ситуации. Ощущение, будто ты потерялся и тебя ещё огрели по голове; и в самый критичный момент что-то внутри тебя вдруг приходит в действие и просто ведёт тебя по нужной тропинке, которая очень часть выводит тебя туда, куда нужно.
– Ошибки, наверняка, случаются…
– Конечно, но не у нас, – с улыбкой ответил Князь, переводя взгляд на холодную мглу за окном, которая обвивала своими колючими объятиями ещё не созревшую луну. – Но ты всегда верь, Агидель, в хороший исход, а знаешь почему?
– Есть догадки, но лучше сразу скажи, а, то опять буду смешить тебя своим невежеством.
– Я к некоторому сожалению, не сказитель и уж точно не поэт, но мне почему-то хочется сказать тебе об этом как-то красиво и изыскано… – он грустно улыбнулся и поцеловал руку Агидель. – Наша кровь соприкасается с сердцем, она проносится через него в бешеном исступлении и напитывается чем-то глубинным и скрытым, тем, что не подвластно разуму с его холодной осмотрительностью, и это что-то верное и очень точное. Словно компас. Оно ведёт нас нужной дорогой даже в самой непроглядной тьме, когда нет никаких ориентиров и не единого проблеска надежды, что будет найден выход. Оно выведет, будь уверена, к желанной цели, будь то мечта или какое-то деяние, но только при определённом условии… – Князь сделал паузу, казалось, он взвешивает свои слова, чтобы лишний раз не обременить усталый дух своей дочери. – При условии, что твоё сердце не будет затронуто ложью, ненавистью и злобой. Эти качества марают то светлое, что есть в человеке и очерняют его сердце.
– Иными словами, если я очень хочу странствовать и попасть однажды в столицу, то так и произойдёт?
– Ну, явно не при мне живом, – отшутился Авир и обнял дочь.
Агидель молчала прислушивалась к тому, что происходило вокруг неё. Стук сердца в её груди отзывался донимающим гулом в голове, будто разум и кровь уже начали то невидимое противостояние, о котором говорил её отец. За витражным окном бешено скребся ветер, умоляя, чтоб его впустили в комнату, а в очаге догорали поленья в разрушающих объятиях огня.
– Ты устала, хватит на сегодня разговоров. Отдыхай, дитя, – Авир поцеловал Агидель в лоб. Встав, он внимательно посмотрел на неё. Про себя он отметил, что она определённо лучше выглядит, чем до визита знахаря. Если всё уладится, то он пошлёт ему золотую монету сверх того, что ещё должен будет доплатить серебром, восполнив ему моральный ущерб.
Отворив дверь, он увидел ведро и сидящего на табурете задремавшего Навоя. Внизу, у лестницы, стояло два стражника на случай, если что-то срочное снова понадобится господам.
