– В наше время за распределение квоты на краба посадить могли…
– Куда? – пугался Костя.
– В тюрьму, мой друг, в тюрьму. И надолго. Сейчас, смотри, как повезло: министерства разукрупнили – раз, нейроинтерфейсы обучающие вам выдали – два, личные вагоны в турботоннелях дали – три. Денег ты, может, и не украдёшь, зато сэкономишь, а в поездках познакомишься с нужными людьми, глядишь, что и выкружишь…
Тесть, конечно, жил в прошлом веке. Тогда ещё можно было выйти покурить в туалет и договориться о поставке металлопроката по цене гнилой свёклы, а деньги поделить. Сейчас лавочка закрылась, и украсть миллиарды уже совсем не получится. А если попытку заметит региональный комиссар, то всё – пиши пропало: министры по новой структуре Правительства подчинялись комиссарам, а не как раньше – губернаторы к министрам на поклон ходили. В самих регионах было ещё хуже: если раньше местные министры и глав департаментов барской рукой распределяли бюджет, то теперь они же, как нашкодившие двоечники, этот бюджет защищали перед областной думой. Нет защиты – нет бюджета. Тесть, правда, отстал от жизни очень.
Когда-то он владел в Приморском крае несколькими рыбоперерабатывающими заводами и рыболовецкими флотилиями. Продавал китайцам море. В буквальном смысле: получал с рыбаков разрешение на использование морской делянки под вылов минтая, а потом, укрупнив наделы, загонял желающим. Желающими были Китай и Япония, только они вылавливали не рыбу, а вообще всё, до последнего рачка. В считанные месяцы море становилось пустым как барабан. К пенсии тесть построил себе особняк в Корсакове и купил справку о пороке сердца. К этому моменту в Приморье объявили экологическую катастрофу, но МихалМихалыч был уже не при делах. Костя его уважал и побаивался.
Сегодня МихалМихалыч уехал в «книжку» на Новом Арбате, распивать чаи с бывшими мэрами и губернаторами, отправленными в почётную политическую ссылку. Жена Оленька улетела на Алтай на курсы по созданию «тела лидера», которые Костя считал полнейшей ерундой. Сам же он планировал посидеть дома перед холовизором и посмотреть пару серий моднейшего фильма в жанре бояр-аниме «Полтава» от нейрорежиссёра Границкого. Это вообще сейчас считалось топовым досугом: читать книги от нейроавторов, копий великих писателей, и смотреть фильмы, снятые копиями великих режиссёров. Но перед тем, как поехать домой, министр Лучников решил захватить из кабинета коньяк, который пылился там с нового года. Дорогущий китайский коньяк, старая марка, десять лет выдержки. И надо было такому случиться, что Костя уже и порог кабинета переступил, и дверь почти закрыл за собой, но тут раздался звонок.
В кабинете было три телефона: обычный, городской, звенел так – дилинь-динь-дилинь. Внутренний урчал так: тррррррххх. И, наконец, кремлёвский номер, без кнопок для набора и даже старинного колёсика с делениями – простая коробка с трубкой – трезвонил страшно: аа-а-а-а-а-а-а! За всё время Костиного министерства он не звонил ни разу, и потому министр Лучников сначала даже не понял, кто это орёт в его кабинете. Потом догадался, быстро подскочил к столу и снял трубку:
– Министр Лучников у аппарата, – хриплым голосом сказал он, ослабляя узел галстука. Откуда в его словаре взялись «у аппарата», он понял сразу – от тестя. Очень несвоевременно выскочили.
– Костя, ты там сухой? Штанишки не намочил? – на том конце провода Филатова, – хорошо было слышно, – выдохнула в мембрану сигаретный дым. – Присядь. Разговор будет долгий. Дела все можешь отменить, секретаршу выгони.
