– К чему такие драконовские меры, Жанна Петровна? – Костя медленно пустился в кресло, которое ненавидел люто. И за попытки опрокинуть его спиной назад, и за мягкую подушку, в которой он утопал как принцесса в перине.
– К тому, Костя, что трубы, которые твой подрядчик поставил на «Аниву-8», если отварить немного, вполне сойдут за макароны. Они не предназначены для сейсмоопасных районов. Они короткие, и количество стыков в два раза превысило норму…
– Но…
– Не перебивай, пока-ещё-министр. Трубы не держат мягкую клёпку, которой ты так хвастался на форуме БРИКС. Почему, спросишь ты?
– Почему? – промямлил Лушников, потея в подмышках и на сгибах локтей: круглые солёные пятна навсегда испортили дорогую сызранскую рубашку.
– Потому что, милдруг, они сами слишком мягкие. Но уже поздно. Мы смонтировали «Аниву-8». Я не знаю, чем и как ты запудрил мозг нашему ротозею Маковскому, но монтаж закончен. Больше того, там уже обживается оператор, и через три дня старт проекта.
– Так что же делать, Жанна Петровна?
– Лети на Сахалин, министр, прямо сейчас. Лети как птичка. Бери с собой своих водолазов, и обследуйте всё как полагается. Толщину стенок, каждую клёпку и болт. Каждый стык. Я тебя, Костенька, натурально убью, если хоть чешуйка металлическая слетит с «восьмёрки». Ты понял?
– Понял. Лечу уже.
– Лети, голубь. Отбой. – кремлёвский телефон запикал и отключился. Лучников сидел ни жив, ни мёртв: Филатова знала только половину правды, если не треть. Металлическая мягкая клёпка была, безусловно, металлической, но не мягкой, а вполне обычной. Потому трубы, которые, вправду сказать, Лучников сам купил по дешёвке у уйгура-перекупщика, а вовсе не в корпорации «Тяньтанли Цихао Дагуоя Цяха». Клейма ставили прямо в Южно-Сахалинске на складах.
Лучников набрал номер на городском телефоне. Голубая табличка голограммы на столе высветила рейсы до двух городов – аэродрома Пушистый Южно-Сахалинска и Пудун Гоцзи Цзичан в Шанхае. Вылеты стояли примерно на одно и то же время. Лучников побарабанил по столу – у него оставалось часа три. Набрал по внутреннему:
– Кто у нас из водолазов сегодня на месте?
– Полковник Авдеев, – ответил молодой басок, который, кажется, даже не понял, что говорит с самим министром.
– Зови, – скомандовал Лучников.
– А… – заикнулся было дежурный, но, видно, связь перехватили, и над столом у Лучникова заплясало круглое лицо полковника Авдеева.
– Товарищ министр, – сказал Авдеев так, будто и не министр перед ним, и точно не товарищ, а, возможно, даже не человек. Но Костику обижаться было некогда.
– Товарищ полковник, – отчеканил он, стараясь не косить глазом на таймер, отсчитывающий секунды до вылета борта в Шанхай, – соберите лучших водолазов и спецбортом вылетайте через сорок минут в Южно- Сахалинск для обследования трубосистемы купола «Анива-8». Пока ЧС не случилось. Все инструкции вам выдаст на месте Жанна Петровна Филатова.
– А, «генерал Черномор», – лицо полковника Авдеева потеплело. – Что же вы, не летите, товарищ министр? По протоколу обязаны присутствовать.
– Лечу, но обычным самолётом, есть ещё дела. А вы заканчивайте тут панибратствовать, – Лучников в раздражении швырнул бы трубку, но их уже не делали для телефонных аппаратов, и потому он просто со всей силы шмякнул кулаком по столу. После чего обнаружил, что купил оба билета – и в Шанхай, и на Сахалин. «Судьба, – подумал министр. – судьба такая». Здесь его, честно говоря, ничего не держало: ни жена Оленька, ни всемогущий тесть, ни даже деньги. Самым сильным инстинктом, который Костя тренировал как Шварценеггер – трицепс, был инстинкт выживания. И сейчас он просто вопил: спасайся! Беги!
