Шли годы. Сын контролировал «мореходство». Приближал. Платил. Гнал в шею. Дружил с чиновниками. Не боялся. Не стеснялся. Не церемонился. Ловчил. Обманывал. Стал богатым. Но всё кончается. К несчастью, и жизнь когда-то кончается.
Но, слава Богу, жизнь сына продолжается. И богатство при нём осталось. Вот только лишили возможности набивать карман за счёт «мореходства». Его жизнь теперь продолжается на выселках, в другой стране. О чём он сейчас думает под чужими пальмами? Хорошо ли ему там? Мы его не спросим, и нам он правду не скажет. Наверное, ему там хорошо, если он не возвращается на Сахалин? Или не может вернуться? Кто-то из сахалинцев видел его на Кипре, поливающего безрадостные мальвы. И пошёл слух, что потерялся он в чужом краю. Полинял. Осунулся. Оплешивел. Прежде розовое личико посерело. Время не делает любого человека краше? Как сказать… Разве мы не видим красивых старых людей, с лицами добрыми и благородными? Говорят, что некто N. сказал по этому поводу: «С возрастом душа человека ползёт на его лицо». Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить.
Ты, мой читатель, сердобольный и добрый, наверное, пожалеешь ушедшего в мир иной Человека. Признаюсь тебе по секрету, и мне его жаль, очень жаль.
Вот тебе, вот тебе, вот тебе и на…
1. Что-то здесь так и не так…
Аркадий Шишов! Небезызвестный делец на Сахалине. Для своих он просто Аркаша, Арканя, Каня… Прозывают его то Шиш, то Кукиш, а то и Шиш-Кукиш. Щёчки розовые и пухленькие, а по форме как у тушканчика. Глаза светлые, но, если присмотреться, так очень даже плутоватые, и была эта самая плутоватость хорошо замаскирована этакой доброжелательной улыбочкой, мелкой и быстрой. Улыбнётся вдруг ни с того и ни с сего, словно фонариком неисправным блеснёт. И тут же улыбочка исчезнет. Чему или кому зубки показал, и не поймёшь. Может, своим отдалённым мыслям?
Откуда пошла такая фамилия? Видимо, от слова «шишка»? Аркаше это слово нравится, ему нравится шишкой быть, то бишь начальником. А вот слово «шиш» – нет, не нравится. Но тут уж ничего не поделать! Как люди назовут, с тем и жить будешь! Не отмахнёшься, не откупишься от прозвища. От прозвищ, которые давали в поселениях, когда-то фамилии пошли. Отсюда и фамилий много разных, странных и несуразных. Взять хотя бы – Тараканов. Знавал Лев Колотилыч одного такого типчика. Так он усы тараканьи носил и водил ими, в зависимости от настроения: то левым, то правым, а то обоими сразу. И у его отца усища были – нафабренные, чёрного цвета. И тоже ими водил. И у дедушки. Семейная наследственность.
Вот, к примеру, имя Сруль. Есть у Льва Колотилыча, сахалинца со стажем, такой знакомый – малый добрый и весёлый, а имя неблагозвучное. А ему и ничего. Не собирается от такого наследства отказываться, да ещё и сам над собой подшучивает. Сруль по паспорту, а для своих просто Саша.
Аркадий не шутит. И недобрые шутки других в свой адрес долго помнит и при случае мстительно отвечает. Легко может под монастырь подвести. И не одного уже подводил. Доверенную свою банкиршу так подвёл, так подвёл, что ого-го – в тюрьме посидела и квартиры лишилась. И слух пустил по всему Сахалину, что воровка она. А воровали-то вместе, хотя, скорее всего, Танька-дура и не для себя воровала, а для Аркаши старалась, не опасалась его, а он всё время держал в кармане шиш и ждал удобного часа. И дождался – сдал подружку со всеми потрохами, а сам ещё и пострадавшей стороной оказался. А почему? А потому что живёт по правилам Шишей – нигде следов не оставлять. У них, у этих самых Шишей, много разных правил, которые по наследству передаются из поколения в поколения. И имена по мужскому роду передаются: Арканя и Сёма. Семён Аркадьевич – отец, а сын уже Аркадий, а внук – Семён, затем правнук подоспел и стал Аркашей. И поди там разберись, кто из них тот, а кто этот? Кто шиш, кто шишка, а кто просто Шишенок? Сёма да Арканя, Арканя да Сёма… Как в детской считалке, хотя далеко не детских дел натворили они на Сахалине, пожалуй, и на сто томов хватит.
