– Я не стрелял, – тут же скрестил руки на груди желтолицый. Рэнфри нахмурился. Он осмотрелся, поискал взглядом кого-то из своих людей и жестом позвал его поближе. Нима смотрела на тонкокостную фигуру аристократа из Северного Щита с неподдельным равнодушием. Однако ответить такой же любезностью ему не собирались.
– Я с этим, – выделил подошедший юнец последнее слово тоном, – дальше не пойду. С нелюдями не работаю.
По лицу командира группы пробежала тень. Нима уже собиралась пожать плечами, бросить на траву контейнер с амулетами и насладиться попытками наёмников пройти в Город Мёртвых без них, но Доусон-младший всё же решил уточнить:
– Почему?
– Не работаю с тем, что не принято называть в высшем обществе.
Аристократ вложил в слова столько презрения и омерзения, что стоящие поодаль женщины-телохранительницы напряглись.
– А стрелять было зачем? – задал другой вопрос Рэнфри. Тут, как ни странно, глаза его подчинённого округлились. Он шмыгнул носом, нервно потёр слезящиеся глаза и бросил довольно сухо:
– Не моих рук дело.
Губы под чёрным шёлковым платком изогнулись в прохладной улыбке, но глаза остались такими же спокойными. В них не промелькнуло и тени веселья.
Это было по-своему забавно. Сидеть и наблюдать за тем, как группа наёмников гадает, перешёптываясь и зыркая в её сторону, какого она пола.
Нима не собиралась скрывать его, но раз уж эти люди настолько темны, что судят о качествах человека по принципу наличия или отсутствия у него в штанах детородного органа, то объясняться вообще не имело смысла. На Ниме была свободная одежда кочевников дальних пустынь, под которой находилась лёгкая броня из прочной кожи с пластинами из тонкого металла медного цвета. Когда-то это действительно была медь, но после некоторых манипуляций дядюшки Гувера и его подчинённых металл приобрёл и другие качества. Испытания в условиях, приближённых к реальности, показали его крайнюю эффективность в аномальных зонах, вроде Города Древних. К тому же, весь комплект одежды был адаптирован под возможность пользоваться имплантами каркасных придатков с перьями.
Нима сидела на жёсткой траве и покусывала один из сломанных стебельков, желая добраться до густого приторного сока внутри.
Желтомордый человечек, представленный, как Большой Тэн, вызвал у Нимы ассоциации с теплоэлектронагревателем. Такой же жёлтенький, как лампочка в комнате. И такой же хитро сделанный. Истеричный аристократ из северных стран оказался обычным наркоманом, улучившим момент, чтобы вдохнуть порцию какой-то дряни, пока шеф был занят разговорами с другими членами команды. Он не скрывал своего презрения, безошибочно определив пол Нимы, но его попытка откровенно спровоцировать конфликт не увенчалась успехом.
– Я знаю, какого ты пола, – сказал он, одарив Ниму кивком с высоты своего роста. Женщина продолжала сидеть и щуриться на солнце, выглядывавшее из облаков, спустившихся ниже за последнюю четверть часа.
– Уважаемый человек, – произнесла Нима последнее слово на родном языке аристократа, – если у вас нет планов предпринять со мной какие-либо попытки размножения или эксплуатации подобного рода, то вам, я думаю, не должно быть никакого дела до того, каков мой пол, возраст и род занятий.
Взбешённый самим фактом попытки заговорить с ним, а также знанием языка его родины, молодой аристократ решительно зашагал прочь, стремясь оказаться как можно дальше от человека в чёрном платке на лице.
