– Черт! Черт! Черт!.. Тогда я скажу вам нечто, что вас, вероятно, заинтересует.
И господин Жакаль, подняв на лоб очки, взглянул на собеседника своими рысьими глазами. От этого пронизывающего взгляда тот побледнел помимо своей воли.
Господина Жерара полицейский не мог тронуть по приказу сверху. Но господин Жакаль не мог из-за этого отказать себе в удовольствии потерзать его морально. Если он ничего не мог поделать с чистой и стоической душой господина Сарранти, который находился за решеткой и с минуты на минуту ждал приближения смерти, то он мог сделать все, что хотел, с разгуливавшим на свободе и пользующимся всеобщим уважением господином Жераром.
Именно это и чувствовал господин Жерар. И именно поэтому он побледнел под пристальным взглядом господина Жакаля.
Всякий раз он выходил из здания на Иерусалимской улице, как после пыток.
Разница заключалась лишь в том, была ли это обычная пытка или пытка с пристрастием.
Побледнев, господин Жерар стал внимательно слушать, что же именно должно было его заинтересовать.
Но кошка цепко держала мышку в когтях и могла позволить себе немного поиграть с жертвой.
Господин Жакаль достал из кармана табакерку, сунул в нее два пальца и, взяв огромную понюшку табаку, с наслаждением втянул ее ноздрями.
Господин Жерар не посмел попросить полицейского поскорее изложить суть дела и сидел с покорностью, в которой, однако, проглядывало и некоторое нетерпение.
– Известно ли вам, дорогой мсье Жерар, – произнес наконец господин Жакаль, – что ровно через восемь дней заканчивается отсрочка казни, которую король Карл X дал Сарранти?
– Я это знаю, – прошептал господин Жерар, бросив на господина Жакаля взгляд, полный тревоги.
– Вам также должно быть известно и то, что аббат Доминик вернется в Париж послезавтра… завтра, а вполне возможно, и сегодня?
– Да! Да, мне и это известно, – ответил филантроп, дрожа всем телом.
– О! Коль вы начинаете так дрожать уже при первых моих словах, дорогой мсье Жерар, вы, несомненно, потеряете сознание, когда я перейду к сути дела. И, упав в обморок, не сможете услышать того, что я намерен вам сказать и что является, возможно, самым интересным.
– Что поделать? – сказал господин Жерар. – Это сильнее меня!
– Слушайте, ну почему вы так опасаетесь возвращения аббата Доминика? Я ведь вам уже сказал, что папа римский откажет ему в его просьбе!
Господин Жерар вздохнул.
– Вы так полагаете? – спросил он.
– Мы знаем Его Святейшество Григория XVI. Это – железный человек.
Дыхание господина Жерара становилось все более и более свободным.
Господин Жакаль дал ему возможность наполнить легкие воздухом.
– Нет, – сказал он, – с этой стороны никакая опасность вам не грозит.
– Ах, господи! – прошептал господин Жерар. – Значит, мне грозит еще какая-то опасность?
– О! Дорогой мсье Жерар! Вы так слабы в философии, что не знаете того, что человек – существо слабое, что ему приходится постоянно бороться со всем, что его окружает, что у него нет ни минуты покоя, когда он видит непрекращающиеся опасности, через которые ему приходится продираться и от которых он избавляется только чудом!
– Увы! – прошептал господин Жерар. – В ваших словах, мсье Жакаль, заключена великая правда.
– Коль скоро вы это признаете, – снова произнес господин Жакаль, благодарно кивнув, – мне хотелось бы задать вам один вопрос.
– Задавайте, мсье, задавайте.
– Поэты, мсье Жерар… Чертово отродье, не так ли?
