Вот он идет, смотрит на прохожих или себе под ноги и вдруг, видит Кэйти, примерно метров за пятнадцать или двадцать, на ходу опускает руку в карман и достает кошелек. Обычно такие люди отдают либо всю мелочь, либо одну купюру. Мне кажется, они так хотят попросить прощение. Знаете, когда тяжело на душе и понимаешь, что возможно чего-то не вернешь, но хочется извиниться и просто почувствовать облегчение, хотя бы на мгновение.
Он не посмотрел ей в глаза, тихо сказал: «не за что» – и пошел дальше. Я провожал его взглядом до того момента, пока он не свернул за угол. Наверное этот человек, просто, попросил прощение, может за обиду, причиненную кому-то или за то, что он такой. Кто знает?
А кому-то хочется увидеть благодарное лицо Кэйти. Такие люди сразу останавливаются около нее, достают кошелек. Кэйти никогда не смотрит внутрь, только в лицо. Они достают купюру, всегда, именно купюру, где-нибудь в пять ДЭН и кладут их в ее стаканчик. Кэйти благодарит их за щедрость и они, довольные своим поступком отвечают: «ну что вы, не стоит» – улыбаются, потом уходят и идут по своим делам. Такие моменты греют душу этой милой старушки.
– А мне сегодня один молодой человек дал целых десять ДЭН.
– Значит у нас сегодня будет очень хороший чай – добавляю я – Уже темнеет, может, давай, пойдем потихоньку? Если тебе не будет хватать на что-нибудь – не волнуйся, я добавлю.
Кэйти улыбается своей морщинистой улыбкой, разворачивается и начинает собирать свои вещи.
– Ну хорошо, тогда ты понесешь продукты.
– Конечно. – радушно соглашаюсь я.
Она накланяется, протягивая руки, чтобы поднять свою палку и свойственно для людей ее возраста кряхтит. Я не могу смотреть на это, знаю, как ей тяжело это делать и подбирая ее «трость», протягиваю ей. Кэйти благодарит меня взглядом и я помогаю ей подняться.
– А на ужин у нас будет картошка и котлеты в соусе. – довольно, словно продолжая наш разговор говорит Кэйти.
Странно, иногда мне кажется, что она волшебница или, что-то в этом роде. Навряд ли, кто другой смог бы из самого дешевого фарша сделать самые вкусные котлеты, конечно иногда в них встречаются кусочки костей, но это мелочи, уж поверьте мне.
Мы направляемся в сторону рынка и я поддерживаю ее за локоть, чтобы Кэйти было легче идти.
Пока одни покоряли высокие горы и возводили на них рекламные плакаты, а другие сходили с ума от массовых распродаж, я сидел у Кэйти. На рынке мы купили самый вкусный чай, какой смогли найти, творог, его срок годности истекает послезавтра и хлеб.
Придя домой Кэйти сразу пошла на кухню, а мне велела принять ванну. Признаюсь в ванне я уже не сидел больше месяца. Именно столько прошло с момента, как я покинул дом Лизи. У старушки это было большое корыто из нержавейки в котором я провалялся почти час, пальцы сморщились и я чувствовал себя губкой для мытья посуды.
– Зайди в комнату, у меня там кое-что для тебя припасено – сказала старушка, даже не оборачиваясь в мою сторону. Кэйти готовила нам ужин, а с такими вещами она очень скрупулезна.
Я послушался ее совета и, войдя в эту маленькую комнатушку, увидел на кровати пластиковый пакет.
– Разверни его – прокричала Кэйти, ее голос был едва слышен из-за шума масла, что шипело на сковороде.
Старушка жарила котлеты и когда услышала мои радостные крики, немножко улыбнулась.
Я вбежал на кухню и обнял ее.
– Спасибо тебе большое, спасибо!
