Сам себе декоратор. Секреты мастерства, которые преобразят вашу квартиру - страница 3

Предметный дизайнер и арт-деятель испанского происхождения Патриция Уркиола говорит о необходимости естественного и органичного стиля в интерьере так: «В любом интерьере должна быть независимость от человеческого тела, как у валунов, поросших мхом, у деревьев, поваленных бурей, на которых сидеть очень удобно, но ты знаешь, что не ради тебя они такие, какие есть. Дизайнер должен сделать все, чтобы было удобно и не хотелось вставать с кресла или дивана. Но уж если ты встал и отошел в сторону, то должно остаться не просто пустое место для тела, а что-то очень самодостаточное, как пейзаж»[9]. Она также всегда подчеркивает, что хороший стиль в дизайне должно характеризовать одно слово: «легкость».

«Комфорт, неприхотливость, интуитивная эклектика в меблировке – вот ее идеалы», – пишет о стиле Патриции журналист The New York Times Никил Савал, которому повезло провести с иконой промышленного дизайна несколько дней в свободном общении в обстановке ее семейного дома на Ибице. По словам Патриции Уркиолы, самый ужасный интерьер для человека – это тип американского офиса; однообразный, сухой, в котором нет возможности живой и естественной эклектики[10].

Живая и естественная эклектика – пожалуй, наиболее точное из образных определений того, что есть стильный интерьер, а что – нет.

Ведь очень часто идея интерьера рождается из одной мысли или легкого впечатления. Целый образ квартиры может выстроиться из запавшего в душу лесного рассвета в тумане, редкого полосатого камешка, который ваш ребенок подобрал на берегу и подарил вам или скромного лавандового букета на столе кафе-летника на берегу Балтийского моря где-то в Зеленоградске…

Однажды в мою студию обратилась редактор известного интерьерного журнала, человек несомненно насмотренный, с большим опытом и вкусом. Изначально она видела свою квартиру в спокойной неоклассике, где ничего не отвлекало бы от расслабления, где цвета были бы приглушенными, а впечатление создавалось подобное брючному деловому костюму свободного кроя, который можно надеть и со шпильками, и с белыми кроссовками.

Но в процессе общения с этим удивительным человеком у меня возник образ фамильного загородного дома, где собирается несколько поколений одной семьи, где ценится самодостаточность, изящная эстетика, любимые старые вещи, штучные предметы, которые приятно разглядывать, к которым приятно прикасаться…

Так родился «Гранатовый интерьер» – с ретро-стульями в столовой зоне, бело-синей кухней и спальней с английскими обоями на акцентной стене, где сочетаются винный, зеленый и белый оттенки. Проект этот до сих пор получает комплименты публики – хотя с момента его реализации уже прошло несколько лет.

Зная из собственного опыта, как важно живое восприятие окружающего мира и людей для создания безупречных по стилю проектов, я с особым трепетом слежу за признаниями великих дизайнеров современности о том, как они создают интерьеры. И нахожу много общего.

В ЭТОЙ СВЯЗИ ДЛЯ МЕНЯ ЦЕННА НЕБОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ ИЗ КНИГИ КЕЛЛИ ХОППЕН:

«В моем офисе есть коробка с надписью Идеи Келли. Не трогать. Кто все-таки ее откроет, того постигнет разочарование, потому что там хранятся обрывки листочков, фотографии и открытки, которые напоминают мне о тех местах и образах, которые я люблю. Для меня истинное удовольствие перебирать эти бумажки – что я, кстати, делаю постоянно, – потому что это как кладовая памяти. Натыкаясь на определенный образ, я как будто вновь мысленно переношусь в определенное место в определенное время. Я не просто вижу его – я могу его слышать, чувствовать его запах, вкус, воспринимать ощущения. Я начинаю не просто восстанавливать его в памяти, но и думать о том, каким образом я могла бы выразить свои ощущения в моем дизайне. Каждый день все мы испытываем влияние предметов и ощущений, которые мы видим с воспринимаем, – разница лишь в том, что я более другие отдаю себе в этом отчет. Я могу увидеть накрахмаленную белую рубашку и плетеный узорчатый кожаный ремень, и вдруг мне безумно захочется сделать дизайн комнаты, сколь же накрахмаленной и белой, как эта рубашка, где ничто не нарушило бы это ощущение крахмальной белизны, кроме плетеного кожаного изголовья кровати»