– Обязательно найдутся критики, которые набросятся на меня за то, что я отправилась в дорогу одна. Но я не держу лишней компаньонки. Это не принято.
Герцогиня шагнула в свой кринолин.
– Принеси лиф, – приказала она, а потом пропела: – Имилли выглядит исхудавшей.
– Она стареет, ваша светлость. – Я протянула ей лиф.
– Вот еще! Она совсем не старая. Помоги мне справиться с крючками.
Я послушно взялась за крючки.
– Ты вроде бы подросла. По-моему, стала даже выше Этель.
– Теперь юбку, ваша светлость?
Герцогиня бросила на меня оценивающий взгляд.
– Платья Этель пришлись бы тебе впору.
Гости иногда оставляли матери кое-что из одежды. Наряды дамы Этель напоминали клоунские. Я засомневалась.
– Спасибо, но…
– Не навсегда! Только чтобы надеть на свадьбу.
– Какую свадьбу, ваша светлость?
– Эза! Мне казалось, ты не такая тупая, как большинство крестьян.
– Простите… – У меня перехватило дыхание. – Королевская свадьба? Ваша светлость, вы говорите о королевской свадьбе!
Я пришла в ужас. В замке соберутся сотни незнакомцев, и все они, как один, уставятся на меня, впервые увидев такую уродину.
Но мне хотелось посмотреть на Иви и короля, послушать пение. А петь на королевской свадьбе будут замечательно. Герцогиня рассказывала, что на следующий вечер после свадьбы устроят еще одну спевку. Я могла услышать все придворные голоса, исполняющие соло.
Родители согласились меня отпустить. Да и как можно было отказать герцогине? А за свою некрасивую дочь они порадовались. Оба вместе с моими братьями вышли к карете, чтобы меня проводить.
Мама велела все хорошенько запомнить во время моего пребывания в замке.
– Твоей сестре захочется услышать о последней моде. А я, – она слегка смутилась, – мечтаю узнать о новых прическах.
– Обрати внимание на то, как управляют замком, дочь, – сказал отец. – Замок – та же гостиница, только побольше.
– Пой громче, Эза, – сказал Олло. – Пусть король услышит выдающийся голос «Пуховой перины».
Я разрумянилась.
– Не волнуйся. С твоим голосом ты могла бы выглядеть еще хуже, и это не имело бы значения, – напутствовал меня Ярри.
– Ярри! – возмутилась мама.
– Я всего лишь хотел сказать…
– Тихо, сын. – Отец вынул из кармана четыре медных йорта и пропел: – В замке тебе пригодится позвякивающий кошелек.
Я чуть не расплакалась. Отец такой добрый. У меня до сих пор не было даже оловянного йорта. Я спрятала монетки в ридикюль.
Лакей посадил герцогиню и меня в карету. Мама помахала нам вслед посудным полотенцем.
Дверца кареты захлопнулась, и герцогиня откинулась на парчовую спинку.
– Жаль, что ты такая… – Она умолкла, но потом продолжила в духе Ярри: – Будь ты хорошенькая, да с таким голосом, эта поездка могла бы стать для тебя судьбоносной.
Пока мы ехали в карете к замку Онтио, герцогиня рассказывала о своих кошках, а я штопала чулок из корзинки, которую она мне сунула. На ночь мы остановились в гостинице, где и постели и овсянка были комковатые. Хозяин гостиницы пялился на меня, совсем как гости «Пуховой перины».
Утром дорога пошла круто вверх – мы достигли подножия горной цепи Ормалло. Склоны были усеяны огромными валунами.
Замок Онтио находился на самой высокой горе Ормалло, примерно на полпути к вершине. А где-то под горной цепью располагались Пещеры гномов. Я вспомнила предсказание жамМа – мол, я увижу его здесь и надо мной нависнет опасность. Пророчество по-прежнему казалось абсурдным, хотя я и приблизилась к его дому.
