Дэниел Кромберг выглядел как идеал мужчины: высокий, настолько широкоплечий, что казалось, обнимет и расплющит, с карими серьезными глазами и длинными волосами, заправленными за уши. Но, приглядевшись внимательнее, я все же сделала вывод, что узкие губы и тяжелый подбородок выдают человека упрямого и жесткого, а потому Герти Кафлиц просто должна осознать свое спасение в моем лице.
Господин Дох уступил кресло владельцу и с неудовольствием посмотрел на меня.
– Я ждал вас, господин Кромберг, может быть, мы закончим обсуждением моего вопроса по приватизации…
– Конечно, – Кромберг сел в кресло и сложил руки на столе. Атмосфера в кабинете становилась гнетущей, и мне не хватало воздуха. – Заканчиваем обсуждение, я говорю – нет.
– То есть как это?! – взвизгнул старик, но Глава Торговой гильдии лениво повернул голову в его сторону, и визг сошел на нет.
– У меня посетитель, – спокойно сказал Кромберг, но в голосе его слышалась такая угроза, что даже я похолодела. – Обдумайте аргументы и возвращайтесь с ними.
Дох повернулся на каблуках и бросился к двери. Кромберг подождал, пока он возьмется за ручку, и добавил:
– Если аргументов будет недостаточно, даже не пытайтесь вернуться. Не стоит.
Старик выскочил в приемную, а Кромберг перевел на меня тяжелый взгляд. В кабинете воцарилась тишина, которую я боялась нарушить минут пять, так и застыла, глядя куда угодно, только не на Главу Торговой гильдии, который уже не восхищение у меня вызывал, а необъяснимые опасения. Следовало на что-то решаться.
– Меня зовут госпожа Беллингслаузе, – мрачно сказала я.
Кромберг задумчиво кивнул, словно подтверждал: да, вас именно так зовут.
– Я ведьма, и хотела бы открыть в Велтоне кабинет красоты.
Мужчина опять кивнул, поощряя меня продолжать. Я приободрилась.
– Помещение у меня имеется, необходимые знания и навыки тоже, могу показать диплом колледжа. По зельеварению у меня отличные оценки…
Я увлеклась, рассказывая о том, какая молодец, какой замечательный выйдет кабинет красоты, но могу оправдать это высокой степенью нервозности – меня пугал мрачный взгляд Кромберга, который от секунды к секунде становился злее.
– Госпожа Беллингслаузе, – мужчина прервал меня на самом интересном месте. – А по какому праву вы напали на моего секретаря?
– Я?! – в своем возмущении я была искренней. – Возмутительный поклеп. Пальцем к ней не прикоснулась!
Кромберг откинулся на спинку кресла, а я сложила на груди руки.
– То есть это не ваша метла гоняла хрупкую девушку по приемной, пока я ее не обезвредил?
– Ничего себе хрупкая девушка! – я задохнулась от возмущения, но тут же осознала смысл всех слов Кромберга. – Постойте, что вы сделали?!
Я бросилась вон из кабинета на помощь верной подруге. Она оказалась цела, но связана заклинанием. В сумке у меня имелся нейтрализатор, но вернуться в кабинет за ним не вышло – дверь была заперта.
– И как это понимать?! – спросила я у секретарши. Лохматая, исцарапанная жесткими прутьями, она смотрела на меня еще злее Кромберга, но драться уже не спешила.
– Неприемный день! – прошипела секретарша и показала язык. Я была настолько возмущена, что достойного ответа не придумала. Погрозила метлой и пообещала:
– Я завтра еще приду, поняла?
– А завтра здесь очередь будет. Не пройдешь! – злорадство в голосе секретаря было настолько осязаемым, что моя метла слабо дернулась, но порвать путы заклинания не смогла.
