Она смотрела на Тарека, пытаясь понять его мысли. Искала в его глазах подсказку, что от него ждать. Но в них не было ничего, кроме бездны.
Разум напоминал, что, какой бы ни была цель, Тарек для нее – незнакомец. Что Маркусу она позволила себя поцеловать лишь спустя две недели свиданий. А разделила с ним постель уже с обручальным кольцом на пальце.
Но Оливия не хотела слышать голос рассудка. Потому что он говорил о той девочке, которой она когда-то была. А не о женщине, которой она стала.
И Тарек – мужчина, а не юный студент. Ее тянуло к нему, как женщину тянет к мужчине.
Она подошла и коснулась его щеки. Провела пальцем по линии подбородка. Сейчас его кожа была совсем гладкой, и прикосновение к ней окончательно дурманило голову.
– Так намного лучше, – томно протянула Оливия, еще сильней сокращая дистанцию.
Ее сердце рвалось наружу, груди до боли налились желанием, соски набухли под тканью восточного платья. Ладонью другой руки она прикоснулась к его мускулистой груди. Он был горяч и напряжен. Она хотела провести ладонью ниже, по кубикам его пресса. И еще ниже. Но вместо этого ощутила, как внезапная неведомая сила отнесла ее на два шага назад.
Черные глаза пугающе горели. Грудь, которую она только что трогала, вздымалась в учащенном ритме.
– Что ты делаешь, женщина?
Был ли это снова голос рассудка или голос Тарека? Возможно, и то и другое. Действительно, что она делает? С чего она взяла, что ему это нужно?
Машинально Оливия прижала руку к собственной груди. Но почему она должна стыдиться своих действий? Если они все-таки поженятся, им придется стать ближе. Да и вряд ли она сможет прожить всю жизнь, подавляя свои желания. В душе Оливия сама удивлялась, что незнакомый мужчина может так ее возбудить. Но она была возбуждена. До предела. И это радовало ее. Стать женой мужчины, которого не хочешь, – мрачная перспектива.
– Я вас трогаю, – уверенно ответила Оливия. – Что в этом странного?
– С какой целью?
Она смотрела на Тарека с непониманием:
– Мне так захотелось.
– Не надо меня трогать.
– Если мы поженимся, это может стать проблемой.
– Если мы поженимся, мы это обсудим.
– Но это неправильно, – возразила Оливия. – В нашем веке такие вещи обсуждаются до свадьбы. Или вы думаете, что наш брак будет лишь на словах?
– Это не может быть брак на словах. – Отвернувшись, Тарек пошагал обратно в центр комнаты и нагнулся, чтобы поднять футболку. – Все должно быть зарегистрировано на бумаге.
– Я не про бумаги, а про супружескую близость. Тут крайне важны сексуальная химия и совместимость.
– Важны для вас, а не для меня. Из чего я снова делаю вывод, что этот брак выгоден только вам.
Оливия не знала, что сказать. Это была игра в одни ворота.
– Да, мне это важно, – просто ответила Оливия, не желая прекращать разговор на такой ноте.
– Я тебя понял, – сказал Тарек и поправил футболку.
– Что поняли?
Она действительно не понимала его логики. Ей казалось, что мужчина не может столь безразлично реагировать на прикосновения женщины. Не то чтоб у нее был в этом большой опыт. Маркус пока что был ее единственным любовником. Но в старших классах она много флиртовала с парнями. И всегда с успехом. Уж привлечь к себе мужское внимание Оливия умела.
Так откуда сейчас это неприятное чувство, что ты стоишь, никому не нужная, и умоляешь обратить на себя внимание?
– Вы мужчина, и я ждала другой реакции, – призналась Оливия.
