Понимаю, что это не просто драгоценный камень, а что-то более важное. Я видела много подобных ему. Целых восемь. Все они отличались лишь по цвету. Это был девятый. Первый принадлежит мне. Если приглядеться, то можно увидеть в глубине его цвета картинки, моменты из прошлого, что хранится в камне так верно и прочно, что на губах расцветает изумление.
– Я спрашиваю тебя, что это? – рядом в сумке замечаю точно такой же голубой. – Сколько их у тебя? Где их хозяева?
Господин быстро берет в руки толстую книгу и со всего размаха бьет меня ей по лицу. Тело шатнуло в сторону, и я пытаюсь устоять, схватившись за полку книжного шкафа, но та с хрустом срывается вниз и роняет меня на пол. Сверху падают еще несколько толстых книг и старые свитки, перевязанные кожаными лентами.
– Пошла вон, дрянь! – орет на меня старик, и слюни из его рта летят в разные стороны. – Не видишь, что сейчас не до тебя? Не думай, что я умру здесь! Найдешь меня, когда орда отступит…
Выхватывает из моих рук камни и швыряет обратно в сумку. Такой уверенный в себе. Совсем не чувствует страха. И это станет моим подарком. Он до самого конца будет чувствовать свое превосходство. Ровно до того момента, когда обреченность коснется его изношенной души.
– Ты ведь даже понятия не имеешь, что это за камни, – гортанно смеюсь и вытираю кровь с губы. Растираю теплые капли пальцами и облизываю один из них. – Ты обрек на погибель три невинные души, превратив их рассудок в тарелку перемешанных круп. Это ведь ты украл камень и у моей матери? Да, знаю, что это был ты. Я всегда это знала.
– Я делал то, что было велено, – мужчина наклоняется ко мне и тычет в лицо толстым пальцем. – Сначала твоя мамаша, потом этот чудак Самбор, еще и этот тупица Верналь. Все вы обрушились на мою голову с этими проклятыми камнями, словно я этого хотел. Мне нужны только рабы и их хлипкие тела. То, что ты оказалась дочерью той сумасшедшей – это твоя вина. Была бы человеком, то сдохла бы давно и не страдала! Не смей винить меня в своих страданиях! Это только твоя вина!
Господин снова бьет меня по лицу и швыряет толстую книгу в угол комнаты, где тут же в воздух поднимается пыль.
– Верналь, говоришь… – бормочу, уставившись в дрожащий пол. – Так вот куда он делся. Он так долго служил Бронде и не посмел обзавестись потомками, не предал ни одной идеи. Вот почему его камень до сих пор здесь. В стенах этой грязной башни. Я даже не желаю знать причину смерти, ведь прекрасно понимаю, что она никогда не была тебе нужна. Ты истинный потомок тех, кто тиранил богов и их божественных детей столько столетий… Где Бердыш, который принадлежал Вернальду? Как ты его убил?
Мои вопросы утонули в грохоте.
Встаю с трудом не из-за усталости, а из-за переполняющего гнева, который сковывает руки и ноги, заставляя спазмы скручивать замершие мышцы. Почему замершие? Потому что холод – это верное безумие, которое кажется спокойным и равнодушным, но наполняет твое тело невиданной силой. Будь то ребенок или женщина, в таком состоянии каждый из нас способен на убийство. Каждый.
Я потираю слегка опухшую щеку и тихо смеясь достаю кинжал, который давно перестал блестеть на свету. Шаг. Еще один. Хватаю Господина со спины за горло и замахиваюсь кинжалом. Как прекрасно, что он ниже меня ростом. Почти со свистом рука падает и с тяжелым хрустом вонзается в голову. Лезвие с легкостью пробило череп, войдя до самой рукояти. Мужчина падает, с грохотом рассыпая вокруг монеты, которые весело бегут по полу.
