Слышу звон металла.
Передо мной ставят пустую миску, которая слегка блестит и дрожит. Резко шею обвивает ремень. Воздух перестает поступать в легкие и его остатки так сладко растекаются по губам. Мне нечем дышать. Раньше было страшно, а сейчас до ужаса раздражает. Я боялась умереть, но спустя много лет поняла, что мне вовсе не позволят. Лишь паника заставляет пытаться освободиться, кричать и дергаться.
Ощущаю холодные ладони, которые затягивают ремень сильнее на бесчувственной шее. Кажется, будто глаза и легкие сейчас взорвутся. Немеют пальцы, ладони, кружится голова и все это вперемешку с мыслями о том, что так и должно быть. Я давно осознала, что плачу чужие долги и сейчас совсем не чувствую обиду и несправедливость. К подобному быстро привыкаешь, особенно когда ощущаешь бессмертие. Боль перестает являться чем-то страшным и леденящим душу. Ты перестаешь бояться ее и последствий, которые заживут через пару часов.
Мужчина бьет меня по голове и отпускает ремень, конец которого врезается в мое лицо от резко исчезнувшего натяжения. Я падаю, ударяясь лбом о дощатый пол. Рядом вздрогнула миска. Кашель болезненно дерет горло и закладывает уши. Бессознательно я сразу хватаюсь за горло и пытаюсь стянуть с себя ремень или хотя бы ослабить его хватку. Ногтями суетливо царапаю кожу и понимаю, что меня ужасно клонит в сон.
– Пей, – слышу насмешливый голос Господина и в посуду льется вода. – Ты знаешь за что получаешь наказание?
Каменный пол холодный и темный, слегка волнистый из-за преклонного возраста сухих досок под ним. Наблюдая за всем лежа, я неустанно рассматриваю одни и тоже вещи. Подол одеяний Господина, розги и плеть в его руках, тонкий и исчезающий лунный свет… Кажется, что в такие моменты время замирает, и я часами не смыкаю глаз. Но на самом деле проходят секунды. Те самые, что превращаются в вечность, когда переступаю порог этой комнаты.
– За то, что не служу людям, – отвечаю в который раз на один и тот же вопрос.
– Верно, – хохочет мужчина и наклоняется. Вижу его морщинистое и засаленное лицо. – Надеюсь ты вспомнишь об этом, когда найдешь в себе силы и начнешь прислуживать богам. Уверен, ты вспомнишь мою милость и будешь весьма благодарна. Наверное, очень обидно, что тебя до сих пор не призвали на службу? Камень так долго храниться в твоей пустой голове, но все никак не призовет тебя. Твои боги тебя не любят.
Господин скучающе наблюдает за тем, как я давлюсь сырой водой и гладит меня по коротким волосам. Самое ужасное, что он делает это с искренней заботой и теплотой в слегка затуманенных глазах. Господин издевается надо мной не из-за религии или вины, а потому что он больной сумасшедший, у которого в руках оказалась власть. Боги, которых он слышит в своей голове не больше, чем иллюзии и я слегка рада, что об этом могу знать только я. Если заменю всех тех, над кем он мог издеваться, то я не против. Во имя покоя других готова на очередную самонадеянную миссию.
– Почему вам так нравится рассуждать об этом каждый раз? – говорю, давая себе передышку. В животе уже и так много воды. К горлу подступают рвотные спазмы. – Разве вы не рады, что такая как я в рабстве у вас?
– Ты ведь знаешь, что это не на долго, – произносит он весело и снова становится ровно. – Моя задача научить тебя ненависти, которую ты никогда не посмеешь обратить против меня. Они сказали, что таким образом твоя воля станет сильной и неразрушимой.
