Самка человека, или Конец жары. Роман в стиле импрессионизма - страница 26

В то лето Женя с мамой и Алькой ездила в Саратов, в гости к дяде. Она впервые ехала так далеко на поезде. Естественно, она смотрела в окно, наблюдая превращение природы из уральской, гористой, строгой, почти таежной или степной раздольной в легкую кудрявую волжскую с теми же бескрайними только солнцем завешенными степями. Соседи были хорошие. Погода тоже была хорошая – то есть в поезде было душно. Почему хорошей погодой называют отсутствие дождя? Она любила дождь. На ходу в окно врывался не успевавший даже от скорости остыть, но все же обновлявший воздух, ветер.

Очередной раз подъезжая и отъезжая от большой или маленькой станции, уже который раз она испытывала скрежещущее по внутренностям напряжение стискивания, глядя на заборы-заборы-заборы из бетона, железки-железки-железки разных форм и размеров, между которыми они проезжали, под которые ныряли, над некоторыми вдруг оказывались – и тогда можно было видеть сверху размах этих конструкций. И после – вздох облегчения, расправление внутренностей – они вновь выезжали на простор, где голубая высь сливается с зеленой далью, или в лесной строй приветливо вытянувшихся деревьев, сверкающих улыбкой мелькавшего сквозь них солнца. И вдруг – вновь, будто ее заточили в этот бетон, ее карябали этими железками – ей становилось больно, неуютно, некрасиво, жестко смотреть на технические подробности – так много – технического прогресса.

А почему? Почему мы так коряво, так жестко, так шершаво, так некрасиво тут живем – среди всей этой нежной и величественной, трогательной и лучащейся, льющейся и поющей, колышущейся и цветущей красоты? А почему? Неужели нельзя как-то по-другому?.. Это впечатление тела соединилось с какими-то умственными впечатлениями, почерпнутыми из школьной истории, из мимоходом услышанных новостей, из разговоров взрослых, из жизни их промышленного города… отовсюду. Она словно была – Земля, стала ее телом, ее почвой, ее водой и воздухом, ее жизнью – и ей было больно, потому что ей было тесно, ей было неприютно…

Она растерялась, и сбросила с себя непосильную возрасту ношу вопроса-состояния, и стала жить дальше. Но уже с этим вопросом где-то внутри.

***

Настал год 12летия.

В середине того же лета Женя… влюбилась. Первая любовь?.. К ней не очень подходит этот образ. Не случилось никакой юной романтической истории.

В связи с ревностью папы, у родителей Жени не было друзей: сначала исчезли его друзья, мужчины, потом и мамины, женщины – с ними, ведь, можно было куда-то пойти. В детстве Женя даже на полном серьезе считала, что друзья и дружба – это чисто детское явление. А потом бывают только родственники. А вот Тетя Женя, мамина детская подруга, в честь которой Женю-Жанию косвенно назвали, с учетом, что бабушка хотела татарское имя, в их жизни все же появлялась.

Во второй половине июля – день рождения тети Жени. Тетя Женя – вся теплая, солнечная и щедрая, как вторая половина июля. И у нее есть муж, дядя Андрей.

Женя замерла, очарованная новым чувством, которое зародилось и росло в ней. И Женя трепетно носила его внутри. А дальше не знала, что с ним делать.

А вскоре по ТВ показали отечественных «мушкетеров». И Атос был похож на дядю Андрея. Так как настоящего героя Женя видеть могла немногим чаще, но зато и читать о нем было уж точно негде, то ей пришлось заполнять пустоту чтением «Трех мушкетеров». И тут с некоторым разочарованием она убедилась, что дюмовский Атос – бледная карикатура нашего отечественного Смехова. Если поверить алгеброй гармонию – то выдвигается очень похожая на правду версия, что самой основной привлекательностью дяди Андрея и Атоса вместе взятых, было непробиваемое самодостаточное спокойствие. И это было главное и какое-то невообразимое в жизни отличие от их папы. Видимо, это была смесь восхищения и почтения. Когда Жене было одиннадцать лет, мама первый раз подала на развод – после этих разов было еще несколько. Их папа – широкая горячая русская натура, как любят изображать иногда в кино, к этому моменту, в взволнованных крайне чувствах разбил два новых, едва только из магазина, музыкальных центра – по очереди, конечно, хряпнув их об пол. Правда, Жене чрезвычайно повезло при обоих этих фейерверках не присутствовать. А вот табуретку, тоже новую, крепкую, разлетевшуюся кусками в разные стороны перед ее носом – она видела. Табуретку починили и она до сих пор жива. Женя то и дело, все силилась вспомнить да не получалось, чем ребенок 10 лет, собравшийся перекусить после школы в ожидании мамы, мог так раздражить взрослого мужчину? Ну, видимо, смогла. Тогда же, в первый раз Женя услышала от папы слова, что если бы не