Долгое время императоры проводили по отношению к кочевникам пассивную оборонительную позицию, пытаясь защищать Стену и охранять границы, они задабривали кочевых ханов, посылая им шелк и другие предметы роскоши, недоступные в степи.
Главной ударной силой степняков была конница, с которой пешие китайские армии не имели шансов успешно биться – необходимо было создавать свою кавалерию. Проблема состояла в том, что главной тягловой силой в сельском хозяйстве Поднебесной были волы. Эти мощные, но медлительные животные хороши при обработке рисовых полей и перевозке грузов, но в военном деле непригодны. Лошадей в случае нужды в небольшом количестве закупали в Монголии. Время от времени вспыхивающие междоусобные войны и вовсе приводили к плачевным результатам. Достаточно привести такой пример: при восшествии на престол (206 год до н.э.) первый император ханьской династии – Лю Бан не смог найти во всей империи четырех коней одной масти, чтобы запрячь в свою колесницу.
Вот и получается – чтобы избавиться от обнаглевших кочевников, постоянно грабивших окраины империи, необходима своя конница, а взять их, кроме как у самих кочевников, негде.
Китай принялся искать союзников в борьбе со степняками. На Запад был отправлен посол Чжан Цянь, который почти сразу же был захвачен дозорами кочевников-сюнну и пробыл в плену десять лет. Когда сюнну решили, что посланец примирился с неизбежным, и перестали его пристально стеречь, Чжан Цянь бежал, но отправился не обратно в Китай, а на запад – выполнять волю правителя. Посол добрался до земледельческих государств на территории современной Средней Азии, но не смог убедить их ударить в спину сюнну вместе с китайцами. На обратном пути Чжан Цянь вновь был пленен степняками, но пробыл в неволе «всего» год.
Вернувшись домой, он составил подробный отчет о своей миссии. Больше всего посланца императора на Западе поразили две вещи: китайские товары на базарах Бактрии (никаких официальных торговых путей не существовало, а торговля, между тем, велась) и табуны великолепных скакунов у правителя Ферганской долины.
Наконец Китай решил, что государство набрало силу и готово к экспансии. Западной границей империи в то время была застава Юйгуань, или Юймэньгуань (Застава яшмовых8 ворот) – крайний форпост империи. За ней начинались бесплодные степи и пустыни, где хозяйничали воинственные варвары-степняки.
Правда, был один путь на Запад, не полностью подконтрольный кочевникам – вдоль границ пустыни Такла-Макан, где в редких оазисах теплилась жизнь. По этому маршруту к правителю Ферганы и были отправлены китайские послы, чтобы приобрести лошадей, которые в свое время так поразили Чжан Цяня.
Но правитель Коканда наотрез отказался продать хотя бы несколько лошадей. Вконец отчаявшись вести переговоры, китайцы силой забрали лучших коней и отправились с добычей домой. Погоня настигла посланника, перебила все посольство и вернула коней. Возможно, ферганский правитель полагал, что такие решительные меры избавят его от докучливых китайцев – ведь Китай слишком далеко, чтобы отомстить… Наивный.
Китайцы не были склонны терпеть убийство своих. В Фергану отправилась армия наказать строптивцев. Солдатам предстояло пройти две тысячи километров по пустыне вдоль редкой цепочки оазисов бассейна Тарима. Каждый оазис, по сути, представлял отдельное княжество, которое не могло обеспечить пропитанием целую армию, не рискуя самим оказаться перед угрозой голода. Одно дело – прокормить редких купцов или посольский караван и совсем другое – орду солдат. Оазисы отказывали в провизии, и китайцы были вынуждены каждый город на пути брать с бою. Измотанные голодом, переходами через пустыню и непрерывными сражениями, остатки войска, в конце концов, добрели до стран Запада, но были наголову разбиты на входе в Ферганскую долину. Обратно вернулась лишь жалкая горсточка бойцов.
