— Я далеко не сразу стал ликвидатором, Киро. Вампиры, оборотни, сидхе — какая людям разница? Мы для них всё ещё чудища, которых теперь можно использовать как пушечное мясо. Мне потребовалось много труда, чтобы доказать, чего я стою, и добиться всего, что у меня есть. И я очень не хочу продолбать всё это, понимаешь? И ты не хочешь. Иначе не пошла бы в охотники, а ринулась бы устраивать клумбы в оврагах, как наш новый знакомый флорист.
Она провела ладонью по волосам, спадающим непослушными волнами на хрупкие плечи; накрутила прядь на палец, словно не в силах сладить с собственными руками. Растерянно нахмурилась, глянула на меня снизу вверх — печально, беспомощно, почти умоляюще. Так, словно нуждалась во мне. Будь это иная ситуация, я бы однозначно воспринял такой взгляд как приглашение.
Да я и воспринял. Не разумом, но тем низменным инстинктом, что громко требует вонзить клыки в доверчиво открытую шею и взять свою пинту крови.
Однако же, слава Тьме, я пока ещё хозяин и своим клыкам, и своим инстинктам.
— И что же тогда делать?
— Для начала мы спрячем труп. — Киро посмотрела на меня вопросительно, будто не сразу поняла, что я такое несу. — После чего выпьем кофе и съедим по стейку с кровью. Самое оно после расчлененки. Завтра оба пойдём на работу, и ты приведёшь в порядок все свои дела, оформишь все ордера и сопутствующие документы. Это важно, Киро, последовательность и рутина — единственное, что сдерживает наши… порывы.
— Часть про кофе и стейк мне больше нравилась, — пробурчала Киро, озираясь по сторонам. — Интересно, а горшок с золотом он здесь же прятал?
Она что, издевается?..
— Маршал Хаттари, нет. — Я наклонился, подцепил лепреконскую голову за клок волос. — Надеюсь, у тебя есть лопата. Не хочу, чтобы это всплыло в реке.
— Лопата? — переспросила она, всем видом давая понять, что оскорблена до глубины своей чёрной сидской души. — О, сэр, как многому мне ещё предстоит вас научить.
— Надеюсь на это, Киро.
Уже намного позже, лёжа в своей постели, я вдруг осознал: кажется, посиделки до пяти утра прочно вошли в мою жизнь. И я совсем не против.
Дело было вовсе не в жутковатой прогулочке по лесу Лливелин посреди ночи. И даже не в горячем полусыром стейке, в который я вгрызся, желая утолить голод. Не тот, от которого ворчит желудок и портится настроение. Нет, не тот…
Мой голод совершенно иного толка.
— Киро Хаттари, — выдохнул я в тишину тёмной комнаты. — Мериг Майред Мор…
Истинное имя сидхе — внезапный подарок, выданный мне невесть за какие заслуги — слетело с языка неведомым заклинанием. Тоненько зазвенело на струнах волшебства, пахнуло ванилью, миндалём и сосновой канифолью, осело на коже нежным касанием чуть тёплых пальцев.
Улыбнулся как кретин. И искренне порадовался, что никто меня сейчас не видит.
Дары от сидхе несут в себе множество бед, это в любой детской страшилке оговорено на сто рядов. Да только нет там ни слова о том, как трудно от их даров отказаться. Вовсе невозможно, что уж.
Ведь моё множество бед я знаю в лицо — и поди ж ты, не имею ни малейшего желания от них бежать. Наоборот даже, я их жду.
Или скорее жажду.
18. 18
Истинное имя даёт власть над сидхе? Брехня. Очередной самообман испуганных людишек, без толку надеявшихся укротить первородных чудищ…
Ну, так я всегда думала. До того, как вместе с именем у меня похитили сон, покой и здравый смысл.
Мериг Майред Мор.
