– Ужасная идея. Папа устроит тебе кромешный ад. Не стоит.
Чарльз с сожалением посмотрел на мерцающую перед ним ткань глубокого синего цвета. Наверное, Анна права. Когда он будет командовать в Сандрингеме, в дресс-коде произойдет революция, которой позавидовал бы сам Бо Браммелл8. Чарльз рассеянно положил трубку и вернулся к делам.
В тридцати милях от Сандрингема дочь нынешнего барона Манди, Флора Осборн, созерцала результаты своих трудов в комнате для цветов Ледибридж-холла. Она потянулась через корзинку с несколькими длинными веточками остролиста и пучками свежесрезанной омелы, чтобы ответить на звонок, – телефон лежал подальше от брызжущего во все стороны крана.
– Валентин! Все в порядке?
– Ты занята? – спросил брат, и Флора прижала телефон к уху плечом.
– Немного. Как раз заканчиваю с композицией для Длинной галереи. Всегда в итоге оказывается нужно в шесть раз больше зелени, чем я рассчитывала.
– Слышала про кузена Неда?
– Нет, а что? Объявился? Я уже начала волноваться.
– И не зря.
Лицо Флоры омрачилось, когда она услышала новости о руке. Она положила остролист, который держала в руках, и вся обратилась в слух.
– Они знают, где ее сбросили в воду? – голос был низким, во рту пересохло. Флора не понимала, радоваться ли тому, что полиция пока знает совсем немного.
– Я вот думаю… – запнулся Валентин. – Должен ли я им сказать? Про нас? Я имею в виду, что это выглядит довольно…
– Нет, – отрезала Флора. – Их не касается, что и где мы делаем. Совершенно.
– Ну, если ты так говоришь.
– Я уверена.
– Если полицейские спросят, – нерешительно начал он, – наверное, я могу просто сказать… Ну, то есть… скрывать нам нечего.
– Конечно, – согласилась Флора. – Но они не спросят, с чего бы? Я только в июне с ним познакомилась. Да и ты тоже, полагаю.
– Это да, но я…
– Ничего не говори, – настаивала Флора. – Не нужно делать работу за полицейских. А теперь давай перейдем к более приятной теме. Ты же поедешь с нами тридцатого, да? Останешься здесь на ночь? Точно не хочешь приехать на Рождество к нам? Мы всегда рады, ты же знаешь. Вам обоим.
На том конце провода раздался лающий смешок:
– Нет, не думаю, что мы приедем. У Роланда на меня планы. У нас забронирован столик в “Клэридж”. Роланд говорит, у него для меня сюрприз.
– Думаешь…
– Я ничего не думаю, Флоретт. Если будут новости, я сообщу при встрече. Ладно, иди развлекайся со свей зеленью. “Пока Бирнамский лес не выйдет в бой на Дунсинанский холм…”9
Флора нахмурилась:
– Разве Макбет не погибает в следующей сцене?
– Я скорее про эстетическую сторону. Масштаб твоих проектов всегда поражает.
– Валентин? – Впервые голос ее не был полон уверенности. – Как думаешь, ничего, что мне полегчало? Я только что поняла. Я что, дурной человек?
– Ничто на свете не сделает тебя дурным человеком, – откликнулся брат. – Передавай девочкам привет от меня. Как наш старик, кстати?
– Все еще не очень. Из него будто весь дух вышибли. Сегодня еще хуже. Просидел в часовне целую вечность. Честно говоря, про Рождество мне и думать страшно.
В голосе Валентина звучала нежность:
– Уверен, тебе удастся всех развеселить. Мама оставила рецепт. Осталось только добавить твою собственную изюминку.
– Да, конечно, – согласилась Флора, хотя мысли ее были далеко. Ей не давала покоя рука на пляже. Положив трубку, Флора обнаружила, что моет и без того чистые руки под ледяной водой.
В своем коттедже в поместье Сандрингем Джулиан Кэссиди покрутил виски в стакане, вдохнул торфянистый запах и опустошил стакан за пару глотков. Это был третий, становилось немного легче.
