Услышав оживление со стороны Игоря, друг за другом стали просыпаться остальные ребята.
– Небось, в Эрфурте только? – недовольно спросил Вовка выглядывавшего в окно товарища.
– Эрфурт проехали. Что-то не пойму, где мы есть…
– Веймар. Пригороды. Вон там, за Бухенвальдом, наш лагерь стоял, когда машины сдавали. В Союз отправляли, – пояснил Санька, пристроившийся у окна рядом с Игорем. – Двигаемся, потихоньку, но двигаемся.
Поезд действительно катил по пригородам легендарного Веймара, бывшего некогда столицей Веймарской республики. Именно в нём пятьдесят лет прожил знаменитый немецкий поэт Гёте. И здесь – в Веймаре – палач Гитлер построил в тридцать седьмом «фабрику смерти» – концентрационный лагерь Бухенвальд, в застенках которого с тридцать седьмого по сорок пятый год погибло около шестидесяти тысяч человек. И только советские солдаты смогли потушить дымящие зловещим дымом печи лагерного крематория.
Сейчас никто из ребят об этом не думал. Каждый из них прислушивался к равномерному стуку колёс о стыки рельсов. Ну почему же он такой редкий – этот стук: «До… мой! До… мой! До… мой!»
Народ в вагоне постепенно просыпался. Мимо купе начали взад-вперёд проходить увольняемые в запас военнослужащие. Слышались возня, шум, возгласы.
– Ур-ра! Домой!
– Всё, теперь назад не вернут!
– Снег, мужики! Снег! Классно же!
За окном и вправду лежал первый, только что выпавший кипенно-белый снег. Для этой местности, учитывая число и месяц на календаре, а также особенности климата, не ахти какая, но редкость. По крайней мере за предыдущие два года никто его в такое время не видел. А тут… Снег словно обновил всё вокруг: скрыл грязную пелену осени своим нарядным, пушистым покрывалом, давая людям возможность заново оставить следы в этом мире. Как символичен он был для тех, кто ехал в «дембельском» поезде! В прошлом для них остались бессонные ночи в караулах, вонь сушилок, липкая грязь полигонов и жестокие драки. Всё словно бы скрылось и навеки осталось там – под чисто-белым снегом первой осенней пороши. А впереди новая жизнь, новые по ней следы, которые каждый из них обязательно оставит. Слава снегу! Слава «дембелю»!
– Смотрите, десантники! – позвал выглядывавший в окно Серёга.
Действительно. С левой стороны по ходу движения поезда тянулась кажущаяся бесконечной шеренга военнослужащих. Начёсанные шинели, голубые погоны, нарядные аксельбанты из шёлковых парашютных строп, «дембельские» чемоданы у ног.
– Точно десантура! «Дембеля»! – Ребята приникли к окошку вагона, стараясь разглядеть лица стоявших в ожидании солдат. Может, будет кто-то из знакомых?
– Маталкин! – Санька проговорил эту фамилию машинально, увидев рослого старшину-десантника. – Маталкин, – тут же ещё раз повторил он. Все подхватили:
– Где?
– Не может быть!
– Точно он!
– Старшина! Ни фига себе!
Маталкина знали все, потому что на службу, в Германию, ехали вместе. Разлучили их только на пересыльном пункте в Веймаре. Куда он дальше попал служить – было неизвестно. И вот здесь же, в Веймаре, спустя два года они узнали в бравом десантнике своего товарища. Знали-то его все, но только Саньке был он одноклассником. И Голикову даже не поверилось, что такое может быть. Он протёр глаза. Да нет, точно не сон!
Поезд еле двигался. Вот-вот должен остановиться, где-то рядом перрон. Но Санька не стал ждать. Сбросив шинель, протиснулся к тамбуру и, на ходу спрыгнув, побежал назад. Уже через несколько минут они в дружеском приветствии обнялись с Маталкиным.
