Самоучитель танцев для лунатиков - страница 20

– Привет, пап.

– Ами… – произнес он, ничуть не удивившись и не рассердившись.

Хотя ночь и выдалась слишком жаркой, а Амина была уже большой девочкой, она все-таки забралась к нему на колени и прижалась лбом к его подбородку.

– Ты, вообще-то, давно спать должна, – произнес Томас, и его горячее дыхание обожгло ей глаза.

– Ты, вообще-то, тоже, – отозвалась она, и отец недовольно заворчал.

– Тебе тут нравится?

– Конечно, – соврала она. – А тебе?

Томас тяжело кивнул, потом вздохнул, и Амина вздохнула вместе с ним, чувствуя спиной, как поднимается и опускается его живот, как тяжело бьется в груди сердце.

– Вечно она всем недовольна, – вдруг сказал он.

Кто «она»? Камала? Или Аммачи? Уточнить Амина не решилась, поэтому просто спросила:

– А куда ты ходил? – (Отец молча пожал плечами.) – Так мы поедем на море?

Он кивнул, царапнув щетиной ее лоб. Амина прикрыла глаза. Бассейн! Завтра она будет рассекать прозрачную бирюзовую воду, а солнечные зайчики заиграют на белом кафеле стен! Будет плавать, пока уши не заболят, пока пальцы не начнет сводить! Может быть, там даже есть горка, такая длинная, похожая на язык великана, и по ней можно скатиться и плюхнуться со всего маху в прохладную глубину.

– Как твой брат?

Почему он об этом спрашивает у меня, подумала Амина, открыв глаза и уставившись в удушающую темноту.

– Вредина он! – ответила она, и Томас рассмеялся. – Да нет, пап, ну правда! Здесь он ведет себя хуже, чем дома!

– Потому что ему здесь нелегко.

– Мне тоже нелегко!

– Для тебя тут все по-другому… Он-то родился в Индии. Он больше помнит.

Похоже, в этом отец глубоко заблуждался, как и в тех случаях, когда говорил, что стать знаменитым – ужасная судьба. Почему тяжелее находиться где-то, если ты лучше помнишь это место? А если ты вообще ничего не помнишь, да и не знал этого никогда, а все постоянно обмениваются мрачными взглядами, но молчат, будто ты слепая, дурочка или простофиля, не понимающая, что к ней относятся с пренебрежением?

– Этот парень далеко пойдет, – задумчиво сказал вдруг Томас, как будто смотрел финальную сцену фильма на экране, невидимом для Амины. – Сейчас с ним трудно, но однажды он вырастет, и вот тогда ты увидишь: Акил добьется большего, чем все мы, вместе взятые!

Амина ощутила укол ревности. Ей захотелось напомнить отцу: Акил часто начинал тараторить, так что слов было не разобрать, и даже если это удавалось, смысл в его речах обычно отсутствовал. Но вдруг во дворе раздался грохот.

– Что это было? – Она вскочила на ноги, подбежала к краю крыши и увидела, как внизу промелькнуло что-то белое. Затем послышался глухой удар, за которым последовали ругань и стоны.

– Черт! – хмуро произнес подошедший Томас.

Во дворе, напоминая блуждающий по лесу призрак, бродил Сунил в белом мунду. Сделав несколько шагов вперед, он обернулся, наклонился, поднял что-то с земли и потащил к Стене.

– Черт! – повторил Томас.

Амина прищурилась, пытаясь разглядеть происходящее в темноте. Что он там тащит? Явно что-то тяжелое! И темное! По коже пробежал холодок. Неужели это тело? Но чье? Аммачи? Сунил добрался до ворот, а потом попробовал поднять свой груз и выкинуть на улицу, но уронил себе на ногу.

– А-а-а-а!

– Сунил, прошу тебя! – раздался крик тети Дивьи, которая выбежала во двор в одной ночной рубашке. – Прекрати эту ерунду и положи все обратно! Ты весь дом перебудишь!

Что же он такое творит? Амина как завороженная смотрела на дядю, который наклонился и потянул неизвестный предмет к себе.