Самовоспоминание: путь к безусловной любви. Руководство пользователя - страница 7



. Практика присутствия[19] представляет собой самовоспоминание/самонаблюдение. И это не две отдельные практики, а одна, единая. Я не смогу наблюдать за собой до тех пор, пока не вспомню себя. Сначала я вспоминаю, а потом наблюдаю.

Таким образом, повторяясь, я поступаю верно. Возможно, теперь вы интуитивно поймете, почему я это делаю, и не позволите оценкам ума мешать вам сосредоточить внимание на подручных средствах.


Бдительный человек охраняет свой дом

Тело – наш дом, но мы проводим всю

нашу жизнь

в рабстве у него, трудясь долгие часы на работе,

которую мы ненавидим всей душой, и ради чего?

Чтобы накормить, одеть и укрыть тело. Мы тратим

свою жизненную силу, это драгоценное дыхание,

на ум, который отдается желанию и слетает с катушек,

одурев от бесконечной жажды большего,

и, не желая дисциплинировать себя

даже в малейшей степени, уподобляется лошади,

которая закусила удила и мчится под гору,

унося нас с собой навстречу неизбежной гибели.

Жизнь, проведенная в ненасытном желании,

полна горечи, ибо она лишает нас достоинства и оставляет

с пустыми руками и чувством неудовлетворенности.

Бдительный человек охраняет свой дом от этого вора.

Он никогда не спит и зорко следит за тем,

что происходит в каждой комнате.

Красный Ястреб, «Мать-гуру», 63

Глава 2

Духовная хирургия: освобождение от чувства собственной важности

Что нас ослабляет, так это чувство обиды на поступки и проступки других людей. Наше чувство собственной важности требует, чтобы мы почти постоянно на кого-нибудь обижались. Лишившись чувства собственной важности, мы становимся неуязвимыми.

Карлос Кастанеда. «Огонь изнутри», 12

Таким образом, самовоспоминание, и только самовоспоминание, позволяет человеку сбросить внешнюю оболочку личности и свободно чувствовать и действовать, исходя из своей сущности, то есть быть самим собой. Так он может избавиться от притворства и подражания, которые порабощали его с детства, и вернуться к тому, кто он есть на самом деле, вернуться к своей глубинной природе.

Родни Коллин. «Теория небесного влияния», 230

Одни из тех, кто приходит в школу, охвачены горем, другие – тоской, третьи – печалью, четвертые – надеждой. Все это просто бремя, вынесенное из грез. Внутренние установки сгорают благодаря трению и самовоспоминанию.

Ю. Дж. Голд. «Радость самопожертвования», 89

Когда мой духовный учитель мистер Ли дал мне задание написать книгу «Самонаблюдение», я уверовал в то, что как только я сдам готовую рукопись – делу конец. Но не тут-то было: сразу началась новая рабочая октава[20], которую я никак не мог ни вообразить, ни предвидеть. Для меня это был (добавим патетики) смертный приговор. Что теперь я вижу очень ясно, так это то, что мое имя на обложке этой книги требовало такого уровня личной ответственности, честности перед собой и работы над собой, который в то время был далеко за пределами моих возможностей, из-за чего я угодил прямо в огонь Мастера.

Меня попросили рассказать о практике самонаблюдения на публичных собраниях. Я согласился, и необычайные события, последовавшие за моими выступлениями, лично для меня были поразительными. Как только я начал писать книгу, мистер Ли не раз шокировал меня, нанеся мне целую череду ударов, безжалостно сыплющихся на меня градом, которые помогли выявить мое чувство собственной важности и его влияние на меня и на тех, кто со мной общается. Я был готов увидеть и почувствовать то, что обнажили эти потрясения. Страдание, а точнее, ужас стал моей самой плодотворной