Самозащита гражданских прав - страница 26

Согласно ст. 18 Конституции РФ неотчуждаемые права и свободы «определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Цитируемая конституционная норма четко устанавливает иерархию естественных прав и полномочий власти. Из ее содержания следует, что производной является не самозащита, а, наоборот, государственная, в том числе и судебная, защита субъективных прав, что подтверждается расположением норм о самозащите и судебной защите прав граждан (ст. 45 и 46 Конституции РФ). Поэтому право на самозащиту существует независимо от наличия или отсутствия соответствующих законодательных положений, что уже неоднократно отмечалось отечественными правоведами. Например, Г. Я. Стоякин видел особенность мер самозащиты в том, что они не нуждаются в гарантии органов, обладающих властной компетенцией[198].

Во-вторых, если бы право на самозащиту действительно являлось делегированным, то самозащита должна была осуществляться только указанными в законе способами[199], а отсутствие упоминания о самозащите в законодательстве означало бы невозможность осуществления акта самозащиты в любой форме[200]. Однако В. П. Грибанов еще в 1960-х гг. доказал существование права на владельческую самозащиту в форме охраны собственником своего имущества, которое не было предусмотрено гражданским законодательством СССР[201]. К сожалению, вывод о существовании не предусмотренных законодательством способов самозащиты не был развит указанным автором и остался не замеченным позднейшими исследователями.

В-третьих, если субъект права на самозащиту действует по поручению государства, то самозащита в таком случае является не только правом, но и обязанностью[202]. Однако подобный вывод противоречит началу диспозитивности гражданско-правового регулирования и принципу свободного осуществления гражданских прав, в соответствии с которыми субъекту предоставляется возможность по своему выбору «прибегать или не прибегать к мерам защиты»[203]. Общепринятым для современной цивилистики является положение, согласно которому инициатива защиты в гражданско-правовом порядке всегда принадлежит субъекту защиты[204]. Поэтому гражданин или организация при защите своих прав и интересов действует не в качестве органа власти ad hoc, должностного лица или иного элемента государства («аппарата организованного принуждения»), а как самостоятельный субъект права на самозащиту (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, ст. 14 ГК РФ). Таким образом, теория «делегированного правомочия» противоречит концептуальным положениям современной российской цивилистики, выраженным в основных началах гражданского законодательства России (ст. 1 ГК РФ)[205].

В качестве альтернативы рассмотренной выше гипотезы «делегирования права на самозащиту» в отечественной и зарубежной юридической литературе была высказана концепция «правовой толерантности к самозащите»[206]. Суть ее заключается в том, что законодатель путем упоминания о самозащите лишь допускает исключение из общего принципа «всепоглощающей государственности», т. е. вынужденно терпит самозащиту. Подобная точка зрения также представляется неверной. Она вполне соответствует концепции «субсидиарной самозащиты» (понимаемой как мера, допускаемая в исключительных случаях), заложенной в ГК РСФСР 1964 г., но