Самые нашумевшие преступления истории - страница 27

Однако данная комиссия «удивила» всех ещё больше, когда перешла к рассмотрению ситуации, непосредственно связанной с убийством Кунгаевой. Здесь опять нельзя обойтись без цитирования текста данного заключения: «…В период времени, относящийся к совершению инкриминируемого ему деяния в момент удушения Кунгаевой Э.В. (ст. 105 ч. 2 п. «в» УК РФ) у Буданова Ю.Д. на фоне хронического стрессового воздействия вследствие военных действий, постоянного нервного напряжения с ожиданием внезапных нападений боевиков и снайперов, гибели товарищей, с учётом его высокой тревожности, выраженной напряжённости, склонности к образованию сверхценных идей и искажённой оценки ситуации последних дней, в ответ на действия Кунгаевой Э.В. (грубая брань, стремление овладеть пистолетом, угрозы «намотать на автомат кишки дочери») развилось временное болезненное расстройство психической деятельности в форме острой психогенной декомпенсации психотического уровня на почве органического поражения головного мозга травматического генеза с психопатизацией личности и клиническими проявлениями посттравматического стрессового расстройства. Указанное временное болезненное расстройство психической деятельности характеризовалось сумеречным расстройством сознания, возникшим на высоте аффективного возбуждения, выражавшимся взрывом злобы, ярости, психомоторным возбуждением с импульсивностью, стереотипными автоматизированными агрессивными действиями, а также нарушением восприятия реальной обстановки с последующей трансформацией психического расстройства в менее грубые психопатологические феномены (растерянность, признаки дезорганизации мышления и поведения), а в дальнейшем – возникновение чувства опустошённости, чуждости своих действий, с астенизацией и амнезией произошедшего. Поэтому Буданова, как находившегося в период совершения инкриминируемого ему деяния (по ст. 105 ч. 2 п. «в» УК РФ) в состоянии временного болезненного расстройства психической деятельности, лишавшего его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, в отношении указанного инкриминируемого ему деяния следует считать НЕВМЕНЯЕМЫМ».

Дальше, как говорится, ехать некуда!

Такого вердикта от уважаемой сборной комиссии не ожидал никто. Получалась следующая картина (постараюсь разъяснить её понятным языком для людей, не имеющих медицинского образования и не знакомых с судебно-психиатрическими нюансами): Буданов – человек, страдающий органическим поражением головного мозга, происхождение этого поражения – травма.

Этот момент явился отправной точкой нашего критического анализа данной ситуации уже непосредственно в окружном суде Северо-Кавказского военного округа.

Прежде всего необходимо было установить, действительно ли Буданов получал столь тяжёлые черепно-мозговые травмы, которые, по мнению экспертных психиатрических комиссий, привели к столь странному болезненному изменению его психики? По этой причине в ходе проведения судебно-медицинской экспертизы состояния здоровья Буданова мы (комиссия судебно-медицинских экспертов, в состав которой уже не входили психиатры) столкнулись с явными противоречиями. Это касается самого Буданова и нескольких свидетелей (среди которых, кстати, был и потерпевший Б.). В уголовном деле имелись два медицинских документа: медицинская книжка Буданова с двумя записями, датированными 15 октября и 17 ноября 1999 года о полученных контузиях, и справка от 4 апреля 2000 года, подписанная начальником медицинской службы войсковой части 13 206, о том, что в ходе боевых действий в Чеченской Республике Буданов получил две контузии: первую 15 октября 1999 года при блокировании села Кирова, вторую – 17 ноября 1999 года при блокировании села Самашки. Сам Буданов сообщал о четырёх черепно-мозговых травмах, а также о том, что у него в голове осталось шесть осколков. В то же время в медицинских характеристиках Буданова и его наградном листе упоминания о подобных повреждениях отсутствовали.