– А если обанкротитесь вы? – спросил я.
– Невозможно, – отмахнулся мистер Уилсон. – И мы можем себе позволить работать с вами и вашими артистами практически не получая прибыли, просто ради, как у вас говорят, «престижа». Вы – настоящий бриллиант, мистер Ткачев, и работа с вами очень хорошо скажется на имидже «EMI» и «Pearson», позволив договариваться с менее значимыми писателями и музыкантами на чуть более выгодных условиях.
– А какие у вас комиссионные? – спросил я.
– Достаточно хорошие, чтобы я счел нужным прилететь сюда лично, – с улыбкой ответил он и подстраховался. – При всем уважении и любви к Советскому союзу, разумеется.
– Разумеется! – хохотнул я.
– И, разумеется, я не забыл о своем обещании поговорить с вами о Столетней войне, – добавил он.
– Это хорошо, – улыбнулся ему я. – Иначе я мог бы посчитать вас болтуном. Как у вас говорят? «Bigmouth»?
– Такая идиома у нас есть, – одобрил мистер Уилсон. – Но ко мне она не относится – как у вас говорят, «мое слово тверже гороха».
– Ок, – кивнул я, подвинул листочек ближе, вынул из ящика стола печать, подышал, оставил лишенный юридической силы оттиск и нарочито-громко продиктовал сам себе. – Согласен только с этими цифрами, при попытке согласовать другие гоните мистера Уилсона в шею за попытку мошенничества.
– Оскорбительно, – заметил англичанин.
– Мы с вами – добрые приятели, мистер Уилсон, – нагло улыбнулся ему я. – А приятели на такие мелочи не обижаются. Вызвать для вас такси до Министерства культуры?
– Благодарю, но снаружи меня ждет водитель, – убрав листочек в папку, а ту – обратно в дипломат, он поднялся со стула и протянул мне руку. – Вы сделали правильный выбор, мистер Ткачев.
– Надеюсь, – пожал я. – Ну а если нет – никто не помешает нам пересмотреть соглашение через год.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – выразил он нашу общую точку зрения.
– Буду признателен, если вы прибудете в Хрущевск двенадцатого февраля, – добавил я. – Снимем передачу, и я отдам вам несколько пленок с короткими музыкальными видео – их нужно будет пристроить в телевизор.
– Буду ждать с нетерпением, – соврал он.
– А Советским гражданам было бы очень приятно посмотреть на выпускника Московской консерватории и вашего зятя, – толсто намекнул я.
– Малыш Раду был очень рад предложению посетить Москву и Ленинград с концертами, – ухмыльнулся мистер Уилсон и покинул кабинет.
– Предусмотрительный какой, – поделился я мнением с Виталиной.
– Нашел себе синекуру, – фыркнула она. – Обязанностей часов на тридцать в год, а зарплата явно не меньше, чем в Форин-офис, иначе он бы и не почесался.
– Согласен, – кивнул я. – Бывший глава дипломатической службы хорошую работу всегда найдет, а значит – выбрал лучший из доступных вариантов.
– Или за него выбрали, – напомнила Вилочка.
– Или за него, – согласился я. – Но контракт в Минкульте по буковкам разобрали, с этой стороны подставы можно не ждать. Я бы поставил на попытку сыграть в долгую, бритиши просто переключили на себя финансовые потоки и документацию. Будут смотреть, думать, искать возможность надавить. Но нам-то чего, у нас начальство есть – пусть у него голова и болит.
Кивнув, Виталина посмотрела на часы:
– Пора решать кадровые вопросы.
– Идем, – быстро убрав печать на место, мы заперли и опечатали кабинет – больше сегодня не понадобится – и отправились в конференц-зал.
– Снимешь Игоря Викторовича? – спросила девушка.
