– Мне только одно непонятно, – произнёс Кимитакэ. – Как такой великий человек вообще может поместиться даже в актовом зале нашей школы? Я думаю, настолько великий человек должен выступать под открытым небом и обязательно верхом на слоне.
– Слона мы по случаю военного времени обеспечить не можем. К тому же выступление – не главное. Он собирается основать свою собственную, особенную школу разведчиков.
– А у нас что, – осторожно осведомился Кимитакэ, – неужели не было такой школы?
– Была, но выпускники были так себе, – адмирал невольно поморщился. – И мало их было. Приходилось использовать всяких странных добровольцев, к нам даже из «Общества чёрного дракона» приходили, но и от них толку было мало.
– Но почему? Неужели для таких патриотов есть что-то невозможное.
– Там все беды и были от патриотизма. Понимаешь, в разведчики идут такие отбитые патриоты, что не было никакой возможности даже толком научить их языкам. Даже письменный перевод им едва давался.
– Но зачем обязательно знать язык? Наши разведчики могли маскироваться, например, под купцов или монахов. Раз они не могли скрыть японское происхождение, почему бы им не скрыть связи с японской армией?
– Хорошо думаешь, – заметил адмирал. – В правильном направлении. Если и дальше будешь думать, у тебя появится шанс попасть на обучение к Окаве Сюмэю.
– Думаете, я там буду полезен?
– Я думаю, ты неплохо проведёшь там время – а я всегда за это.
– Только вы сперва расскажите, что было не так с разведкой.
– Мы прекрасно понимали, что под корейца замаскироваться сложно – у японцев даже лицо другой формы. Поэтому легенда всегда была под японца. Но без знания языка было непросто вести работу даже с местными агентами. Ты, я думаю, догадываешься, что шпиону не обязательно чисто говорить на языке – достаточно хорошо воспринимать его на слух. Но если он смог этим овладеть, получать информацию становится невероятно просто. Когда до человека доходит, что иностранец способен понять, что он говорит, – этот человек становится всё равно что голый. А вопрос как бы невзначай на родном для человека языке и вовсе пронзает его не хуже короткого меча. Он понимает, что укрыться некуда, что его видят насквозь. И ему остаётся только смириться и сотрудничать.
– Неужели Гакусюин привлёк его только потому, что наши выпускники хороши в европейских языках? Мы же не собираемся вести разведку в Европе.
– Вести разведку вы будете там, куда пошлют. А что касается условий приёма – это не Гакусюин, туда будут брать действительно лучших. В том числе иностранцев. Мы вот освободили какое-то количество колоний – и нам нужны теперь местные кадры, которые будут проводить прояпонскую политику. Потому что, как ты сам понимаешь, европейцы тут не годятся, даже если они каким-то чудом наловчились в местном языке. Китайцы, малайцы, вьетнамцы и камбоджийцы – станут ещё и японцами. Примерно то же самое, что уже проделано на Тайване. Тебе это может быть знакомо, ведь твой дед осваивал Карафуто.
– Ну, моему деду было проще. Русские ушли вместе с армией, айну было немного. Он вообще планировал перебить всех этих айну, когда поселенцев накопится достаточное количество. Всё равно они не азиаты.
– Метод твоего дедушки тут не подходит – китайцев и малайцев слишком много. Придётся перетягивать их на нашу сторону.
– И это хотят поручить – мне? Да эти китайцы со смеху помрут, когда увидят моё тщедушное тело.
