– Тебе делали кардиограмму? Показатели какие?
– С сердцем всё нормально, – повторил отец.
– Ну, хорошо, это очень важно при операциях. У многих сердце не выдерживает, если нормально, то хорошо. Ты же понимаешь, что при операции может случиться всё, что угодно… И осложнения после операции часто бывают, сказал заведующий. Это тебе не палец порезать.
– Вот, ведь и домой не попадёшь, – хмыкнул отец.
– Ну почему, не попадёшь. Отказывайся от операции, завтра же выпишут и поедешь до дому. Только сам понимаешь, что дальше болеть будет больше, эта зараза переходит на кости и другие органы, – я резко замолчала, понимая, что об этом говорить не хочу.
– Как-то сразу всё заболело: и глаза, и это, – папа растерянно, как ребёнок, смотрел на меня.
– Да, с возрастом все болячки вылазят. Что ты хотел? К сожалению, так.
– Что же делать? Рискнуть? – отец бодро вскинул голову.
– Давай, ты ночь переспишь и уже решишь, что делать. Я не могу тебе советовать. Мама говорит, чтобы ты возвращался домой. На мой характер, я бы, наверное, рискнула. Но по тебе – тут надо взвесить все плюсы и минусы. Возраст, плохие лёгкие, осложнения, терапия после операции обязательно будет ещё. То, что они здесь делают такие операции хорошо, я не сомневаюсь. Я изучила их опыт и отзывы, прежде чем класть тебя сюда. У них тут почти ежедневно, кого-то оперируют, так что за профессионализм Александра Михайловича я не переживаю. Выдержишь ли ты, вот в чём вопрос? Давай, созвонимся с Сашей, что она скажет, подумаем, а утром решим, хорошо?
– Давай.
– Я тебе пирожные принесла, твоя врач должна была передать в палату, поешь с чаем, они вкусные.
– Да, она принесла. Это вместо Эльзы Георгиевны теперь мой врач, та в отпуск ушла на месяц. Молодая, ко мне особо и не подходит.
Мы поговорили по мелочам, и я поехала домой, а папа отправился думать, как ему поступить.
Все мои домочадцы сказали, что раз есть шанс на жизнь и выздоровление, надо делать операцию. Мы с Сашей тоже так решили. Мама была категорически против операции, указывая на то, что отец слишком старый и на то, что мы будем делать, если он умрёт в Санкт-Петербурге. На что мы ответили, что будем решать проблемы по мере их поступления.
Основное решение оставалось за папой. Я ложась спать, думала, что он откажется от операции и поедет домой.
Но, я ошиблась.
7 декабря.
Утром раздался телефонный звонок. Это был отец.
– Я решил оперироваться.
– Ты хорошо подумал? Всё взвесил?
– Да. Тут ещё сосед по палате говорит, что раз приехал в такую даль, есть шанс, то надо оперироваться. Кому я в Башкирии нужен, опять начнут гонять по кругу, да всё бестолку. Врач сказала, что нужно будет купить чулки для операции, а я ведь все деньги у вас оставил.
– Не переживай, я пришлю сейчас Диму, он всё купит. Врачу позвоню, у меня есть её телефон, узнаю, что нужно ещё купить. До связи!
Я набрала лечащего врача. В результате разговора я узнала, что нужно купить и привезти операционные чулки, растворы для ингаляций Лазолван и Атровент. Отправила за покупками Димку, чулки решили взять в аптеке при больнице, чтобы папа смог их там померить. Часа через два сын вернулся:
– Дед какой-то странный. Выбежал, толком с ним не поговорили, дёрганный какой-то…
– Дим, а ты бы не дёргался, если бы у тебя завтра серьёзная операция была? Если бы ты завтра мог умереть, если, что не так пойдёт? Он волнуется, переживает, жить хочется всем, даже в восемьдесят два года, – я сердито ответила сыну.
