Достав из заплечной сумки погремушки и бубен, шаман с ведьмой принялись танцевать вокруг святыни улиточников, оглашая окрестности заклинательными завываниями. Они будили древесного духа.
Медные колокольца на щиколотках и запястьях Валланы Ведьмы звенели, сливаясь с буханьем бубна и голосами колдующих в потустороннюю мелодию. Звуки возносились в ночное небо, к луне и звездам, заполняли застывший лес, показавшийся вдруг неприятным и враждебным. Ветви зашумели, задвигались, отвечая на призыв.
Из задних рядов приволокли пленника. По зеленым волнистым татуировкам я узнал в нем тролля племени Каменных Клешней, давнего врага Огненного Жала. Синекожего бросили на жертвенник, удерживая за руки, и Лар-Джур точными взмахами рассек ему сухожилия на предплечьях и щиколотках.
Я хотел бы навсегда забыть о происходящем или хотя бы не смотреть на жертвоприношение. Словно кто-то сжал голову тисками, не давая отвернуться и закрыть глаза. Астральный барьер, окружающий клетку, не должен пропускать эманаций духовных сущностей, твердил я себе. Рассудок отказывался верить совершающемуся, а веки все не опускались.
Шаман не стал наносить смертельного удара в сердце и перерезать глотку несчастному. Он просто отступил от жертвенника, как и отпустившие руки угул-джас воины. Тролль Каменных Клешней кричал, выл от боли и ужаса, корчился на камне в попытках сползти на землю, будто прикованный к камню невидимыми цепями.
– Придите и примите нашу жертву, предки! – воскликнули колдун и ведьма синхронно, воздев руки к потемневшим небесам.
Сначала ничего не происходило. Синекожие, включая жертву, замерли. Потом тишину взорвал вопль обреченного пленника. Его тело ломало, выворачивало в суставах. На груди, животе и голых ногах возникали длинные кровоточащие борозды. Точно некто незримый полосовал его острыми когтями. Неестественно изгибавшиеся конечности сминались под пальцами явившихся на пир невидимок, кровяные дорожки размазывались у ран и исчезали, слизываемые жадными языками.
Порезы постепенно расширялись. Превращаемая в изорванные лоскуты кожа слезала вместе с плотью, открывая внутренности и кости.
Тролль замолчал. Вылезающие из орбит окровавленные глаза застыли, широко распахнутый рот медленно закрылся. Жертва умирала, отдавая остававшиеся крохи жизненной энергии пожирающим ее убийцам. С последним выдохом пиршество завершилось, и пленник остался лежать грудой растерзанной плоти.
– Предки приняли жертву! – возгласил проклятый шаман, ему исступленно вторила ведьма.
Клан разразился радостным криком, больно ударившим по барабанным перепонкам. На несколько секунд я оглох и не услышал сказанного позже Лар-Джуром, очевидно, приказавшим привести другого пленного.
Из возбужденной толпы воины приволокли избитого, неспособного идти из-за переломанных голеней великана в набедренной повязке, со шрамированной наподобие змеиной чешуи кожей. С большим трудом я опознал в гиганте Полга Змеиную Шкуру, парня из моего отряда. Подрезанных сухожилий Осам показалось мало, они раздробили колени и сломали ему ноги и руки в локтях, полностью лишив возможности передвигаться. Лицо – сплошной кровоподтек. Ему спилили клыки, унизив. Тролль без клыков отщепенец, его не примут после смерти предки, и ему суждено скитаться по Серым Пределам, покуда бездомный дух не поглотят старшие лоа.
Ублюдки! Я убью вас. Выпью айгату из ваших колдунов и ведьм, сожру их жизни и обреку вас на страдания. Вы унизили и убили моего товарища, доверившегося мне, обрекли на погибель без достойного посмертия. Вы заслужили худшую участь, и я обещаю, что сдержу слово. Все, кто сейчас кричит, насмехаясь над покалеченным Полгом, тычет в него пятками копий и забрасывает его камнями и комками мерзлой земли, кто плюет в него, не боясь очутиться на месте угул-джас, – бойтесь, ибо я приду за вашими жизнями, и горе тем, кто не укроется в Серых Пределах до моего прихода. Я, Сандэр Валирио по прозвищу Кан-Джай, клянусь в этом моей жизнью и моим посмертием. Пусть разрушатся горы и высохнут океаны, но месть моя свершится.
